Олег Смыслов - Котовский. Робин Гуд революции

В апреле 1921 года Иосифа Станиславовича назначили заместителем председателя ВЧК. В августе 1923-го перевели членом Реввоенсовета Республики и начальником снабжения РККА с задачей сократить расходы и раздутые штаты тыловых учреждений. 6 февраля 1925 года он был назначен заместителем наркома и председателя Реввоенсовета и оставался на этом посту до 2 июня 1930 года».

Первым заместителем наркома по военным и морским делам, заместителем председателя РВС в ноябре 1925 года стал М. М. Лашевич (отметим, что должность 1-го зама была введена еще в 1924 году, а назначение на нее состоялось только в ноябре 1925-го, Котовского в живых уже не было, не было в живых и Фрунзе. — Примеч. авт.).

Лашевич — один из старейших большевиков, вступивший в партию в 1901 году. Чтобы понять, что это была за личность, достаточно перечислить должности Михаила Михайловича, которые он занимал хотя бы с 1918 года: с апреля по сентябрь 1918 года — политкомиссар Северного участка отрядов завесы, в августе — ноябре член РВС 3-й армии Восточного фронта, а в декабре 1918 — марте 1919 года командующий этой армии. С 23 марта по 16 августа 1919 года член РВС Восточного фронта. Был членом Реввоенсовета Южного фронта с 11 августа по 19 октября 1919 года. В октябре 1919 — августе 1920 года член РВС 7-й армии Западного фронта, а в июле — августе 1920 года временно исполнял должность командующего этой армии. Затем в августе — ноябре 1920 года член РВС 15-й армии.

Некоторое время работал в президиуме Петроградского исполкома, В 1922–1925 годах — председатель Сибревкома, одновременно член Реввоенсовета Западно-Сибирского военного округа и командующий войсками Сибирского военного округа.

Более того, как пишет Млечин, «Лашевич прошел Первую мировую войну, был дважды ранен. В 1917 году, как депутат Петроградского Совета и член Петроградского комитета партии, сыграл большую роль в переходе войск столичного гарнизона на сторону большевиков. 25 октября его отряд захватил телеграф, Государственный банк, казначейство и почту».

Теперь поставим рядом с этими известными революционерами и старыми большевиками Григория Ивановича Котовского, и сразу же возникает вопрос: а мог ли он быть назначен на такую высокую государственную должность? Ответ очевиден: нет, потому что командир кавалерийского корпуса, по вполне объективным причинам выдвижения наверх, этой должности соответствовать пока не мог. Да и сам он покидать родные края, свой корпус, огромное хозяйство, в ближайшее время, судя по всему, не собирался.

«Повесть непогашенной луны», которую написал известный тогда писатель Борис Андреевич Пильняк, вышла в майском номере «Нового мира» за 1926 год. Авторское предисловие только усилило интерес к сочинению, сделав его сенсацией: «Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М. В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видел его раза два. Все это нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нем подлинных фактов и живых лиц».

Млечин так описывает разразившийся после выхода в свет скандал: «Получалось, что руководство партии обвиняется в смерти Фрунзе. Тираж пятого номера «Нового мира» был конфискован. Руководителям редакции пришлось объясняться в ЦК».

Повести Пильняка было посвящено отдельное решение политбюро. Немногие произведения советской литературы удостаивались такого внимания высшего руководства партии и государства.

Политбюро ЦК ВКП (б) 13 мая 1926 года решило:

«а) Признавая, что «Повесть о непогашенной луне» Пильняка является злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии, подтвердить изъятие пятой книги «Нового мира».

б) Поставить на вид членам редакционной коллегии «Нового мира» Луначарскому и Степанову-Скворцову за помещение в «Новом мире» этого рассказа Пильняка, а тов. Полонскому, как члену редколлегии, ответственному за художественный отдел, объявить строжайший выговор.

в) Предложить т. Воронскому письмом в редакцию «Нового мира» отказаться от посвящения Пильняка с соответствующей формулировкой, которая должна быть согласована с Секретариатом ЦК.

г) Редакционной коллегии «Нового мира» одновременно с письмом тов. Воронского опубликовать свое заявление о том, что, присоединяясь к мнению тов. Воронского, она считает напечатайте этого рассказа явной и грубой ошибкой.

д) Снять Пильняка со списка сотрудников журналов «Красная новь», «Новый мир» и «Звезда» (Ленинград).

е) Запретить какую-либо перепечатку или переиздание рассказа Пильняка «Повесть о непогашенной луне».

ж) Поручить тов. Бройдо пересмотреть договор, заключенный Государственным издательством с Пильняком, в целях устранения из издания тех сочинений Пильняка, которые являются неприемлемыми в политическом отношении.

з) Поручить отделу печати ЦК распространить в то же и на остальные советские издательства.

и) Предложить отделу печати ЦК дать печати закрытую директиву по вопросам, связанным с закрытием «Новой России» и изъятием пятой книги «Нового мира», особенно подчеркнув в ней необходимость строго соблюдать разграничение между критикой, направленной на укрепление советской власти, и критикой, имеющей своей целью ее дискредитировать.

к) Констатировать, что вся фабула и отдельные элементы рассказа Пильняка «Повесть о непогашенной луне» не могли быть созданы Пильняком иначе, как на основании клеветнических разговоров, которые велись некоторыми коммунистами вокруг смерти тов. Фрунзе, и что доля ответственности за это лежит на тов. Воронском. Объявить тов. Воронскому за это выговор».

В сталинской команде повесть Пильняка истолковали как попытку оппозиции опорочить генерального секретаря в разгар борьбы против Троцкого. (…)

До появления повести Бориса Пильняка тоже говорили, что смерть Фрунзе подозрительна. Но сходились в том, что операция была плохо проведена. Нарком внешней торговли Леонид Борисович Красин, которого через месяц после смерти Фрунзе положили в ту же Кремлевскую больницу, написал жене: «Лечиться здесь я все равно не буду — особенно после того, когда Фрунзе наши эскулапы так блестяще демонстрировали свое головотяпство».

В «Повести непогашенной луны» речь фактически шла о заговоре.

Когда Фрунзе скончался, Борис Пильняк был за границей. Вернувшись, узнал о смерти председателя Реввоенсовета, наделавшей много шума, и засел за письменный стол. В с читаные недели повесть была закончена.

Многое Пильняку рассказал редактор журнала «Красная новь» литературный критик Александр Константинович Воронский, давно друживший с Фрунзе. Они вместе работали еще в Иваново-Вознесенске, где Воронский редактировал ежедневную газету «Рабочий край».