Герман Нагаев - Русские оружейники

– Вы по складу характера и по искусству работы самый настоящий оружейник, – говорил он Токареву. – У вас есть упорство, знания и опыт. Я уверен, что вы добьетесь победы. И весь коллектив прославленного завода тоже уверен в этом. Все мы с нетерпением ждем, когда заводу будет поручено изготовлять вашу винтовку…

Теплые слова друзей и товарищей ободрили конструктора. Они укрепили в нем волю и стремление к новой трудной работе.

Тщательно изучив требования комиссии, Токарев принялся за усовершенствование своей винтовки, которая сулила столько надежд и принесла столько огорчений!

Теперь он никому не поручал изготовления даже самых незначительных деталей, все делал сам. Работа двигалась медленно, но зато у конструктора было больше уверенности в том, что все делается хорошо, добротно.

Когда новый образец был готов, Токарев получил задание изготовить по системе своей винтовки автоматический карабин.

Это задание обрадовало конструктора: значит, в Москве одобряют систему его автоматической винтовки.

«Я должен оправдать это доверие и доказать, что неудачи не подорвали во мне способности работать», – решает Токарев и немедленно берется за разработку опытного образца автоматического карабина.

В процессе работы Токарева неоднократно запрашивают: как идут дела, когда будет готов образец?

Наконец из Москвы приезжают доверенные люди и увозят законченный образец для осмотра – им интересуются в Кремле.

Скоро Токарев получает задание: изготовить пять карабинов для широких испытаний.

В работу включается весь коллектив конструкторского бюро и мастерской. Сознание, что карабинами интересуется правительство, вдохновляет людей. Все трудятся с подъемом и вдохновением.

В работе незаметно пролетает 1934 год. В начале января 1935 года Токарев с новенькими карабинами и автоматической винтовкой выезжает на испытания на один из подмосковных полигонов.

«Как-то на сей раз покажут себя образцы?» – этот вопрос не дает покоя. Что его ждет: разочарование и горечь поражения или радость победы и большое счастье?..

Испытания начались 10 января и продолжались с некоторыми перерывами целый месяц, вплоть до 10 февраля. Одновременно с карабинами Токарева снова испытывалась автоматическая винтовка Симонова. Помимо карабинов и винтовок испытывались пулеметы Дегтярева, Шпитального и Камарницкого.

Ко всем образцам требования были предъявлены еще более повышенные, чем прежде. Карабины Токарева стреляли довольно исправно, винтовка же Симонова капризничала.

Вот какие записи сохранились в дневнике Токарева:

«Начали стрельбу из автоматической винтовки Симонова и моего карабина на кучность: одиночную, непрерывную и группами по 20 выстрелов. Карабины дали мало задержек. Было всего 3-4 непродвижения патронов. Кучность получилась хорошая. У моего карабина даже несколько лучшая. На это обратили внимание…»

Начало испытаний было весьма благоприятным, и Токарев, воспрянув духом, надеялся на хороший исход. Когда количество выстрелов перевалило за 5 тысяч, надежда на успех еще более укрепилась.

«Наконец довели до 6180 выстрелов, – писал Токарев в дневнике, – и на этом выстреле получилось нечто необыкновенное – затвор остановился наполовину отодвинутым. Видимо, крышка затвора и крышка коробки в передней части вышли из пазов. Дно коробки оказалось разорвано вдоль. Боевая личинка подошла под верхнюю часть затвора и заклинилась. Дальше стрелять было нельзя…»

На этом испытания были прерваны. Токарева упорно продолжали преследовать неудачи…

Он вернулся домой хмурым и озабоченным. Доминика Федоровна, открывшая ему дверь по звонку, который прозвучал более нервно, чем обычно, поняла: у мужа опять неудачи…

– Я вижу, у тебя опять неприятности, но не надо отчаиваться, Федор! Ты сильный, упорный, я уверена, ты своего добьешься!..

Как бы ни было тяжело на душе у Токарева, Доминика Федоровна теплыми и ласковыми словами умела смягчить его горе, рассеять тяжелые думы, вселить в него светлые, радостные надежды.

Так было и теперь. Дома, в кругу родных, Федор Васильевич быстро успокоился и за вечерним чаем шутил, рассказывал о дорожных приключениях. А утром пришел на завод бодрый и свежий, словно ничего и не случилось.

Успех!

Токарев продолжал упорную работу. Каждый новый день начинался с мысли о том, какую лепту он сможет внести сегодня в усовершенствование своей винтовки.

Две пятилетки невиданно преобразили страну. Мощные металлургические заводы выплавляли самый высококачественный металл. В распоряжении конструктора была сталь различных марок, из которой можно было изготовлять мельчайшие детали, обладающие огромной прочностью.

Выросшая за годы двух пятилеток мощная станкостроительная и приборостроительная промышленность обеспечила завод и опытную мастерскую новейшим оборудованием и точнейшими приборами.

Новые заводы производили чудесные инструменты и самые точные калибры.

Придя в мастерскую и взявшись за любимую работу, старый конструктор преображался, молодел душой. Внимание и забота, которыми он был окружен, прекрасная, располагающая к творческому труду обстановка заставляли его забывать о старости и недомоганиях, укрепляли духовные и физические силы. А сознание, что он и весь руководимый им коллектив делают большое важное дело, умножало его упорство и энергию.

Токарев знал, что его многолетние труды, как и труды других советских оружейников, не пропали даром. Советский Союз превращался в страну могучую, в страну, готовую ко всяким случайностям.

Советские оружейники сделали великое дело – они вооружили родную Красную Армию новейшей отечественной боевой техникой.

Орден Красной Звезды напоминал Токареву, что и его роль в этом деле была далеко не последней.

А когда видишь свои успехи и сознаешь, что они замечены и оценены партией и правительством, когда проникаешься мыслью, что твой труд сослужит большую пользу родному народу, появляется необыкновенная энергия, словно за спиной вырастают крылья, хочется парить в высоте, творить и создавать еще лучше и необыкновенней.

Именно такое чувство овладевало Токаревым. И хотя ему уже давно перевалило на седьмой десяток, он переживал величайший творческий подъем и в 1935, 1936, 1937 и 1938 годах трудился со все возрастающей энергией, пропорционально которой росла и его вера в окончательный успех своего изобретения.

Он знал, что империалисты Запада, особенно фашистская Германия, лихорадочно готовятся к войне, создавая все новое и новое оружие. Он должен был спешить, чтобы до начала войны, которая казалась ему неизбежной, вооружить Красную Армию новой и самой лучшей автоматической винтовкой.