Игорь Каберов - В прицеле свастика

ЛЕТЕЛА НАД ЗАЛИВОМ «ЧАЙКА»…

В дни нашего кратковременного пребывания на тыловой базе меня ожидал еще один приятный сюрприз. 10 августа мы с утра подготовили машины к полету, упаковали вещички. Баян я тоже положил в самолет. Сидим, ждем, когда будет дано разрешение подняться в воздух. Но разрешения все нет. И вот после обеда под окном штаба останавливается машина. Я выглядываю в окно и вижу: в кузове машины сидит моя жена. Выбегаю из дома:

— Валя!

— Игорь!.. Как хорошо!.. Все же я тебя нашла!..

— Но как ты добралась сюда?

— Очень просто. Из Вологды — поездом. А из Пестова ваш шофер подвез...

Веселая, радостная, спрыгивает она на землю, стряхивает с платья пыль, откидывает упавшую на глаза прядь волос.

— Здравствуй!.. Что же ты со мной не поздороваешься?..

Мы входим в дом. Как со старыми приятелями встречается Валя с Ефимовым, Костылевым и Суховым. Потом она знакомится с Чепелкиным и Львовым, которых раньше не знала.

Из своей комнаты выходит командир.

— Это ваша супруга? — спрашивает он у меня, — Очень приятно.

Он галантно представляется Вале и целует ей руку.

— А орденов-то у всех! — удивляется жена. — Какие же вы молодцы!.. Только вот не очень уютно у вас... И ни одного цветочка!..

Поле рядом, мы с Валей идем за цветами и приносим целый букет ромашек и незабудок.

Жена быстро наводит порядок в нашей комнате. Поставленные на стол цветы придают холостяцкому жилью некоторый уют.

Улетаем мы только на следующий день. Жена провожает нас на аэродроме. Она поднялась на крыло, и я, сидя в кабине, знакомлю ее с самолетом.

— Ух как здесь много-то всего! — Валя рассматривает кабину. — Да, это не У-2!

Потом я по радио веду разговор с Чепелкиным.

— Где Валя? — спрашивает он.

— Здесь, рядом.

— Валюша! — кричит Петро. Я снимаю с головы шлем, чтобы было слышно жене. — Валюша, — между тем продолжает Чепелкин. — Привет тебе от всей нашей гвардии. Поцелуй дочку. Ждите нас с победой!..

— Желаю вам всем удачи! — кричит в наушник шлемофона Валя. Я передаю по радио Чепелкину ее слова.

Взлетает ракета, и мы запускаем двигатели,

— Игорек! — торопится Валя. — О нас не беспокойся. Пиши, мы очень ждем твоих писем.

Она целует меня и спрыгивает с крыла.

Мы взлетаем и, сделав круг над аэродромом, собираемся в группу.

На жене светлое платье, и я еще некоторое время вижу ее на земле. Потом она превращается в белое пятнышко и наконец совсем исчезает из виду. До свидания, родная! Когда-то теперь мы встретимся?..

Группа минует Тихвин, Новую Ладогу, Ленинград, пересекает Финский залив и приземляется на небольшой площадке, окруженной со всех сторон лесом. Это и есть наш теперешний аэродром.

Адъютант Дармограй и писарь Дук обживают новую эскадрильскую землянку, поставленную для нас аэродромными строителями. Сколько сделали эти люди за время войны различного рода укрытий, сколько вырыли, перекрыли, утеплили таких вот землянок, оборудовали командных пунктов! Сколько они построили новых аэродромов! Аэродромов, которых не было до войны и не будет наверняка после нее. Их распашут, и заколосятся на них тучные колхозные нивы...

К нашей стоянке вплотную примыкает чудесный сосновый бор. Воздух здесь, что называется, курортный. Но у нас нет времени наслаждаться красотами природы. Уже на следующий день мы заступаем на боевое дежурство. Из штаба предупреждают, что финские истребители, как никогда раньше, проявляют активность. Большими группами барражируют они над Финским заливом и зачастую вступают в бой с нашими самолетами. Были случаи, когда авиаторы противника летали на «чайках» с нашими опознавательными знаками.

— Ну, это уж хамство! — говорит Костылев (мы с ним вдвоем сегодня дежурим). — То на наших СБ летали, а теперь на «чайках»...

Я сижу в кабине и чувствую, как ко мне подкрадывается дрема. На мгновение закрываю глаза и слышу тревожный голос техника:

— Товарищ командир, ракета!.. Вам вылет!..

Запускаю двигатель и, едва поспевая за Егором, взлетаю.

По радио получен приказ идти курсом на Кронштадт. Где-то там, на высоте пяти тысяч метров, появились вражеские истребители. Пять тысяч метров — это примерно пятнадцать тысяч футов. Мы с Костылевым лезем вверх, скребем эти «футы-нуты». Но ни над Кронштадтом, ни на подступах к нему самолетов противника мы не обнаруживаем. Только минут через десять из района Териок показывается какой-то самолет. Он идет на бреющем прямо на Кронштадт.

— Егор! — кричу я Костылеву. — Смотри — над самой водой... По-моему, «чайка» со стороны Финляндии.

Костылев молниеносно снижается. Я следую за ним. Теперь мы видим «чайку» уже более отчетливо.

— Звездами замаскировалась! — кричит Егор и заходит в атаку.

Идущий над водой самолет разворачивается к аэродрому, где стоит 4-й гвардейский полк нашей бригады. Мы не отстаем от «чайки». Костылев открывает огонь. Она переворачивается в воздухе. Я тоже даю по ней очередь. Машина падает возле самого аэродрома.

— Хорошо, что успели, — кричит Егор, — А то бы она наделала дел!

Мы набираем высоту и еще минут десять барражируем над заливом, пока не получаем команду на посадку.

Приземляемся. Егор докладывает Мясникову:

— Товарищ командир, задание выполнено.

Мясников стоит спиной к нам. Егор снимает шлем и, устало покряхтывая, вешает его на гвоздь.

— Обнаружили финскую «чайку», — говорит он. — Ну и...

— Не надо! — обрывает Мясников. — Что сбили, знаю. А вот знаете ли вы, кого сбили?!

Мы в недоумении переглядываемся. Командир по-прежнему стоит лицом к тусклому окну землянки.

— Называется, открыли счет, истребители хреновы!..

— Товарищ командир, — подаю я голос. — «Чайку» мы заметили почти у самых Териок. Шла курсом на Кронштадт. В чем же наша ошибка?

— В чем? Вы сбили начальника штаба четвертого полка подполковника Бискупа.

Меня прошибает озноб. Костылев точно окаменел. Мы хорошо знаем Бискупа. Как же так получилось?

Раздается телефонный звонок. Майор снимает с аппарата трубку.

— Так, ясно... Невредим?.. Вас понял... А самолет?.. Вдребезги...

Не вешая трубки, Мясников смотрит на нас. Лицо его несколько проясняется. Он пытается улыбнуться, но тут же снова становится серьезным.

— Так, понимаю... Облетывал после ремонта?.. Но по чему же он к Териокам-то пошел?.. Ах, решил прогуляться... Так, ясно... Есть, товарищ полковник, всыпать обоим за... бдительность!..

Командир вешает трубку на рычаг телефоне. Целый день все мы ходим под впечатлением происшедшего. Да мне, признаться, и ночью не дает покоя мысль о Бискупе и его «чайке».

Утром на зеленом пригорке, служащем крышей командного пункта полка, летчики собираются покурить. Ко мне подсаживается Сережка Сухов: