Сергей Морозов - Бах

...Идет 1742 год. Жизнь на перевале. Дорого время. Ненужными стали похвалы завсегдатаев летнего и зимнего кофейных заведений. Утомляют занятия в Collegium musicum, и Бах отказался от руководства студенческим кружком. Школа. Кантаты. Занятия с приватными учениками и младшими детьми. Заняты все дни.

Бах сочиняет пьесы, обещанные Кейзерлингу.

Вечером в своей рабочей комнате или в спальне Иоганн Себастьян сидит в халате, без парика. Остриженная голова с седеющими, уже поредевшими волосами. Почему бы ему не посоветоваться с Магдаленой, какую мелодию выбрать для начальной пьесы? Перелистывает нотные тетради и во второй книжке Анны Магдалены находит забытую, вписанную давно ее почерком чудную арию. Несколько грустная сарабанда на мотив песенки «Когда бываешь ты со мной». Молоденькая Лена напевала ее. Семнадцать лет назад. Магдалена и в этот час рядом с ним. Белеют пряди ее волос. Красивые руки познали тяжесть труда и забот матери.

Себастьян напел арию. Хороша. Довольна его выбором и Магдалена.

Что говорил граф? Будто бы он страдает бессонницей и желает, чтобы Гольдберг в соседней комнате играл ему в такие часы приятные мелодии. Не доводилось еще сочинителю выполнять подобные заказы! Это занятие аптекарей – изготовлять снадобья для настраивания ко сну. На лице Баха лукавая улыбка. Он искренне уважает обходительного посла. Но ему хочется в задуманный цикл вплести совсем не наводящие на сон пьесы...

Бах избирает форму: «тема и вариации». Тут окажутся и фугетта, и ариетта, и увертюра, и танцы. Рождается большой цикл виртуозных пьес, создающий, как хотел того Кейзерлинг, состояние «тихого и радостного утешения». Цикл составляют «Ария с тридцатью вариациями для клавира или клавицимбала с двумя мануалами» (988). Произведению будет уготована большая жизнь. Воодушевляемые этим сочинением, композиторы разных стран станут создавать фортепьянные циклы по подобию баховского.

Произведение вошло в историю музыки под названием «Гольдберговских вариаций». Воображению представляется маститый музыкант, чье имя связано с созданием этого клавирного шедевра. И в обрисовке Форкеля музыкант русского посла рисуется солидным виртуозом. Форкель писал о Кейзерлинге: "Он мог без конца слушать их (вариации. – С. М.) в продолжение долгого времени, как только наступали бессонные ночи, говорил: «Любезный Гольдберг, сыграй же мне одну из моих вариаций».

Архивные документы вносят поправку в эту трогательную историю. «Любезному Гольдбергу» едва исполнилось тогда пятнадцать лет; при всей талантливости он вряд ли без усердной подготовки мог осилить пьесы виртуозной трудности. Как бы то ни было, русский посол своим заказом обессмертил само имя юноши – чембалиста Иоганна Теофила Гольдберга. Этот ученик отца и сына Бахов стал впоследствии незаурядным музыкантом и руководителем Дрезденской капеллы.

Кейзерлингу столь понравилось произведение, что Бах получил непривычно внушительный гонорар: золотой кубок со ста луидорами! Назвав пьесы композитора «Моими вариациями», Кейзерлинг, однако, позволил Иоганну Себастьяну издать эти сочинения. Имя Кейзерлинга затерялось в русской истории, но в продолжение многих лет, с первых встреч с Бахом, он принимал дружеское, сердечное участие в судьбе композитора.

В том же, 1742 году «Ария с вариациями», как четвертая, заключительная, часть Упражнений для клавира, вышла в свет с витиевато выписанным титульным листом в издании нюрнбергского типографского мастера Бальтазара Шмидта, Автор был наименован полностью: Иоганн Себастьян Бах, короля Польского и курфюрста Саксонского придворный композитор, капельмейстер и директор музыки в Лейпциге.

Прошли века. С каким преданным вниманием слушают вариации посетители нынешних баховских клавирабендов! По бытующей привычке создание «Гольдберговских вариаций» связывается с назначением их от бесеонницы Кейзерлингу! Возможно, это была шутка графа, шутка, поддержанная в финале произведения шутником Бахом. Ему и на этот раз захотелось высмеяться, старому шпильману! Что-то давненько не слышал он от родни о свадебных кводлибетах в семьях Бахов. А в молодости, помнится, он, Себастьян, и в книжку Магдаленхен вписал довольно рискованную песенку... Теперь, при сочинении вариаций, он взял мотивы этой народной песни и, сочетая ее с ведущей мелодией арии, закончил свой цикл маленьким, кводлибетом! «Если бы моя мать кормила меня мясом (а не горохом!), я остался бы у тебя дольше...»

Мы как бы видим композитора в домашнем платье, играющим первый раз вариации в своем доме. Слушать собрались все семейные, Элиас и, может быть, кто-нибудь из учеников. Радостью озарилось лицо Магдалены, ее ария с украшениями звучит под руками Себастьяна. И веселая песня, тоже из ее нотной тетради, завершает игру. Не награда ли это их любви? Недавно, в декабре, исполнилось двадцать лет ее брака с Себастьяном. Вот и прозвучал на клавесине новый свадебный кводлибет!

РУБЕЖ

Представился случай еще раз посмеяться Иоганну Себастьяну. Ему предложили сочинить и исполнить непременно веселую кантату по случаю перехода некоего поместья близ Лейпцига во владение нового господина.

Снова Бахом приглашен неизменный Пикандер. Либретто было сочинено складно. Басовую тему для быстроты дела сочинители позаимствовали у богемского музыканта Зеемана. Кантату приготовили и разучили с солистами и музыкантами к сроку, а именно ко дню въезда нового владельца в имение, по случаю чего там и устроен был праздник. Кантату назвали «К нам приехало новое начальство» (212). По тогдашним обычаям подобное представление должно было обязательно содержать юмор для снисходительного осмеяния почтенными гостями наивности простаков-крестьян.

Но Баху захотелось поменять героев ролями. Он предпочел показать живой ум и усмешку, свойственные простонародью. Показать крестьянское «себе на уме».

Время по справедливости оценило это произведение Иоганна Себастьяна.

«...При близком рассмотрении „Крестьянской кантаты“, – пишет Янош Хаммершлаг, – можно заметить то, что, по всей вероятности, ускользнуло от внимания тогдашних слушателей-господ, а именно, что Бах повернул игру наоборот. Простой, крепкий и здоровый гуманизм Баха, весь его образ жизни были далеки от модных утонченностей придворной жизни... Два главных персонажа кантаты, крестьянская девушка (партия сопрано. – С. М.) и парень (партия баса) в своих ариях не только дают понять, что они кое-что смыслят в модной тонкой городской музыке, не только поднимаются на высшую ступень итальянского бельканто, но и иронизируют над его преувеличениями».