Евгений Воробьев - Земля, до восстребования

Первое расследование показало, однако, что некоторые задержанные могут быть освобождены за полным отсутствием состава преступления (названы четверо, в том числе авиатор Делио Лионелло), и потому они в ходе следствия были выпущены на свободу в силу статьи 269-й Уголовного кодекса.

Закончившееся следствие дает доказательства вины всех остальных обвиняемых (следует шесть фамилий).

Следственная комиссия передает их в Особый трибунал для вынесения приговора.

Турин, 3 января 1937 года".

После того как Кертнеру было предъявлено следственное заключение, он должен был подписью своей подтвердить, что ознакомился с ним. Но, возвращая заключение, он выразил письменный протест: суду пытаются подсунуть документы, чертежи, к которым он, Кертнер, не имеет отношения, которых ни в конторе "Эврика", ни у него дома не было и которые подброшены агентами ОВРА при обыске в его отсутствие.

47

Вагон прицепили к неторопливому товарно-пассажирскому поезду.

Кое-кто пялил глаза на арестантов, когда их вели по платформе, но большинство пассажиров остались равнодушны к привычному зрелищу.

- Ну, что он там натворил? - спросил, кивнув на Кертнера, смазчик, который простукивал буксы.

- Иностранец. Политический, - сообщил рыжий карабинер, и разговор оборвался.

Рыжий карабинер сидел в куле напротив Кертнера и, пока поезд не тронулся, держал цепь от наручников. Никто не отважится убежать в наручниках. Но таков закон караульной службы - пусть арестант все время чувствует, что находится под строгим конвоем.

Капрал, начальник конвоя, который сопровождал большую партию арестованных, оказался симпатичным, вежливым молодым человеком. Проехали всего несколько станций, а он уже разговорился с арестантом, сообщил, что фамилия его Чеккини, что конвой прислан из Рима.

Увы, в последние годы он чаще всего конвоирует политических, а служит при римской тюрьме "Реджина чели" - сопровождает туда арестованных, перевозит осужденных из Рима в другие тюрьмы.

Вчера следователь Де Лео предупредил Кертнера: допрос будет продолжен в Риме.

- Я всегда любил этот город с его достопримечательностями, - сказал Кертнер.

- Ну, вряд ли тюрьму "Реджина чели" можно назвать достопримечательностью Рима, - недобро усмехнулся Де Лео.

Капрал признался с внезапной откровенностью, что его сильно тяготит служба. Два брата работают на шахте в Сицилии, сестра белошвейка, отец всю жизнь рыбачит. Дома твердят, что он, капрал, выбился в люди, но сам он считает себя неудачником. Черт его дернул учиться в военной школе, получить в проклятой Абиссинии пулю в бедро, а затем поступить в карабинеры! Это правда, что тюремщиками и полицейскими чаще всего служат уроженцы Сицилии, Сардинии или Калабрии.

Но не потому, что люди там хуже, а им просто некуда больше деться, у них нет другого спасения от безработицы, они поневоле менее разборчивы.

Когда рыжий карабинер вышел из купе, капрал рассказал и про него. Родом он из Рима, столяр, остался без работы. А как прокормить себя, мать и сестренку? Капрал перешел на доверительный шепот и сообщил, что товарищ тоже тяготится своими обязанностями. Но что делать, оба они приняли военную присягу.

- Форма вам очень идет, - сказал Кертнер простодушно и искренне. - На платформе все женщины оборачивались.

Высокий, статный Чеккини и в самом деле очень хорош в форме карабинера - пилотка надета чуть набок, на одну бровь; белый лакированный ремень продернут под левым погоном; красные лампасы на брюках кажутся очень яркими, может быть, потому, что вшиты в черное сукно. И хотя шпоры, вделанные в каблуки, не всамделишные, фальшивые, у Чеккини такой вид, словно он еще сегодня гарцевал на лихом коне, а спешился только перед отходом поезда.

Позже карабинеры собрались поужинать и пригласили в компанию австрийца. Тому сильно досаждали наручники, и Чеккини разрешил их снять на время ужина. Австриец готов поужинать, но с условием: завтра он угостит обедом.

Назавтра Кертнер попросил симпатичного капрала, - согласно правилам, у него хранились деньги арестанта, - чтобы рыжий карабинер купил на ближайшей станции три обеда, стандартные, но дорогие обеды по десять лир. Карабинерам такие обеды не по карману. В каждом пакете булочки с ветчиной, четверть цыпленка с картофелем, пасташютта в пергаментном кульке, бутылочка фраскатти, мягкий сырок "бельпаэзе", несколько груш. К каждому пакету приложена жестяная ложечка и вилка. Помимо трех обедов Кертнер поручил рыжему карабинеру купить апельсины в плетеной корзиночке и три пачки сигарет.

- Только не вздумайте покупать какие-нибудь дешевые, вроде "Национале"! Купите лучшие венгерские...

Позже, когда все закурили, на запах хороших сигарет в купе зашел кондуктор, его тоже угостили.

У карабинеров нашлось вино, прислали Чеккини из дому. Он оказался парнем простецким, откровенным, назвал себя неудачником и в личной жизни. Кто захочет назваться его невестой? По итальянским законам служащим полиции не разрешено жениться раньше тридцати лет.

Чеккини подтрунивал над собой, над своим начальником и рассказал анекдот. Один карабинер решил лбом вбить гвоздь в дощатую перегородку, но гвоздь никак не поддавался. В чем дело? Оказалось, в соседней комнате, прислонясь к стене затылком, стоял полковник карабинеров. Вот гвоздь и согнулся.

Рыжий карабинер вышел в коридор, а капрал ушел в соседний вагон, где также везли арестованных. И Этьен остался в купе наедине со своими тревогами и заботами.

Он пытался заснуть, притулившись к стенке у окна. Бесконечной шеренгой убегали назад телеграфные столбы.

Генуя осталась позади. Поначалу Этьен думал, что суд устроят там, но его везут в Рим, это пахнет Особым трибуналом и тюрьмой "Реджина чели", ее название можно, пожалуй, перевести как "Царица небесная"...

"Где ошибка? Какой из советов Старика мною забыт? Каким наказом я пренебрег?"

Он перебирал в своей встревоженной памяти десятки советов Старика, какие получал на протяжении всей конспиративной жизни.

Подследственный снова и снова становился дотошным, проницательным следователем по своему делу. В поисках оплошностей, промахов, упущений он снова сопоставлял две свои жизни - коммерсанта и разведчика.

В последние дни, уже понимая, что может вот-вот попасть в западню, он сознательно несколько раз изменял своим всегдашним правилам и нарушал законы конспирации - поехал на свидание с Анкой, наведался домой к Ингрид. Но он твердо знал: не эти вынужденные нарушения установленного порядка явились причиной провала. И если бы он до последнего дня не продолжал свою деятельность, не принял бы всех мер к тому, чтобы Центр получил все материалы, он счел бы себя трусом, бездельником и дезертиром...