Эдуард Геворкян - Цезарь

Бдительная служанка поднимает крик, Клодий убегает и прячется, но, как говорится, уже поздно метаться — Аврелия останавливает празднество и велит перекрыть все выходы. Спрятав ритуальные принадлежности от постороннего взгляда, женщины во главе с Аврелией обыскивают помещение за помещением и вскоре находят лжеарфистку.

Разоблаченного красавца отпускают, женщины расходятся по домам, и вскоре весь Рим гудит о том, что натворил Клодий. Молодые мужчины в восхищении от его проделки, старики сетуют на то, что молодежь нынче совсем испортилась и от рук отбилась.

Цезарь быстро и без шума разводится с Помпеей, благо законы «Двенадцати таблиц» позволяли сделать этой одной фразой «Tuas res tibi hebeto», что означало приблизительно «Забирай свои вещички и уматывай», но, разумеется, все это звучало на латыни гораздо благозвучнее.

Совместных детей у них не было.

Замять скандал не удалось. Римляне считали, что столь вызывающее оскорбление божества могло нанести урон Республике, и поэтому сенат создает чрезвычайную комиссии. Коллегия понтификов вместе со жрицами храма Весты решают начать судебное дело против Клодия. Хотя Цезарь и являлся верховным понтификом, то есть главным жрецом, по всей видимости, во время принятия решения ему пришлось соблюдать нейтралитет как лицу, имеющему отношение к предмету разбирательства.

Все ждали суда, чтобы посмотреть, как Цезарь, известный своими многочисленными любовными связями, станет обвинять Клодия. Однако случилось неожиданное…

«Один из народных трибунов публично обвинил Клодия в нечестии, и наиболее влиятельные сенаторы выступили против него, обвиняя его наряду с прочими гнусными беспутствами в связи со своей собственной сестрой, женой Лукулла. Но народ воспротивился их стараниям и принял Клодия под защиту, что принесло тому большую пользу в суде, ибо судьи были напуганы и дрожали перед чернью. Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ничего не известно относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель спросил его: «Но почему же тогда ты развелся со своей женой?» — «Потому, — ответил Цезарь, — что на мою жену не должна падать даже тень подозрения». Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же — что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. Клодий был оправдан, так как большинство судей подало при голосовании таблички с неразборчивой подписью, чтобы осуждением не навлечь на себя гнев черни, а оправданием — бесславие среди знатных».[65]

В нашей памяти сохранилось знаменитое «Жена Цезаря вне подозрений», правда, каждый из нас вкладывает в это изречение свои нюансы.

Стоит ли упрекать Цезаря в расчетливости, граничащей с цинизмом, поскольку он явно не хотел портить отношения с Клодием, связи и влияние которого были весьма велики? Или же прав Плутарх и Цезарь счел правильным не идти против настроений толпы? Наверное, каждый для себя может решить, как бы он поступил на месте обманутого мужа.

К сожалению, мы никогда не узнаем, сам ли Клодий решился на авантюру с переодеванием (в общем, довольно-таки позорным для римлянина: такие травестийные шуточки оценивались как предел падения), или же кто-то подговорил его пробраться в дом понтифика и наставлять ему рога во время священнодействия? И если действительно Клодием манипулировали, то против кого была направлена эта провокация, против Цезаря или самого Клодия?

Скандальная история еще долго будет тревожить римлян, но со временем все уляжется. Клодий при поддержке Цезаря станет народным трибуном и видным борцом за права плебеев, а его законы сделают его настолько популярным, что ему удастся победить и отправить в изгнание таких, казалось, непобедимых политиков, как Цицерон и Катон.

Клодий если и не станет явным сторонником Цезаря, то всегда будет учитывать его интересы.

Но все это случится потом, а пока Цезарь по завершению службы на посту претора получает в управление Испанию. Он стремится как можно скорее, не дожидаясь окончания суда над Клодием, отбыть туда в надежде, что пока он будет вдали от Рима, то граждане быстрее забудут об этой некрасивой истории.

Часть шестая

МЕЖДУ ВОЙНОЙ И ЛЮБОВЬЮ

Второй в Риме?!

Если вы когда-то в детстве увлекались химическими опытами, то, конечно, помните, как удивляли знакомых простеньким фокусом. В стакане с горячей чистой водой вы растворяли пачку поваренной соли, а затем остужали стакан, стараясь не шевелить его. А потом бросали в него кристаллик соли, и на глазах изумленной публики вода мгновенно превращалась в соляной цилиндр. История тоже чем-то напоминает перенасыщенный раствор. Она набухает событиями, люди, готовые решительно повлиять на ее ход, встречаются на каждом шагу, но пока еще не произошло качественного перехода, еще не произошло событие, которое прозрачную жидкость превратит в твердые, кинжальной остроты грани кристалла. В такие переломные дни может показаться, что шанс прославить себя в веках есть у каждого действующего лица. Но когда мы вглядываемся сквозь мутную толщу лет в хищные тени, проплывающие далеко внизу, то видим, что они движутся в разные стороны и лишь одна всплывает. Или уходит в глубину — на выбор любителям исторических метафор.

Цезарь, вернувшийся из Испании, станет тем катализатором, который начнет процесс затвердевания вязкой субстанции Республики в монолит Империи.

Но сразу же отбыть в Испанию не получается.

«Так как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию».[66]

Скандал в его семействе, да и суета вокруг должности претора, с которой Цезаря то снимали, то восстанавливали, как видим, испортили взаимоотношения с кредиторами. Хотя, казалось бы, очередное карьерное продвижение должно было их успокоить. Красс же либо оптимистично оценивал долговременные перспективы своего должника, либо же не имел другого выхода — Цезарь задолжал ему астрономическую сумму.

Прибыв в Испанию он начинает разбираться с восставшими племенами. Удвоив количество когорт и таким образом нарастив свои силы, он наводит порядок на подвластных территориях. А затем, не останавливаясь, громит еще несколько племен, которые до сих пор не подчинялись Риму, и выходит к берегам Внешнего моря, как тогда называли Атлантический океан.