Берт Шугар - 100 великих спортсменов

Однако жизнь полна иронии, и это тем более верно, когда речь идет о Марадоне. Пока он находился в испанском городе Севилье, тщетно пытаясь вернуться на поле, поскольку тело его обмякло и карьера явным образом подходила к концу, аргентинская сборная, одержавшая без него тридцать три победы подряд, в том числе и выигравшая чемпионат Южной Америки, потерпела унизительное поражение от Колумбии со счетом 0:5, которое поставило под сомнение участие страны в финале Кубка Мира 1994 года.

Невзирая на все, аргентинские болельщики остались верными своему кумиру и до сих пор свято почитают его на родине. Тем более что уже начал забивать свои первые голы Марадона-младший, продолжая тем самым жизнь знаменитой фамилии в популярнейшем во всем мире виде спорта.

РОБЕРТО КЛЕМЕНТЕ

(1934—1972)

Некоторые видели в Роберто Клементе задумчивого Гамлета в черно-золотой форме «Питтсбургских Пиратов», имевшего 0,317 как хиттер и 0,400 как кетчер и томимого жестокими муками. Для других он был воплощением чести и гордости, как бессмертный Кейси. Но Роберто Клементе слушал другого барабанщика, выбивавшего карибскую музыку, и маршировал под нее, задав своему моральному компасу собственный курс.

На поле Клементе играл, пользуясь его собственным определением, «как безумный». Вне поля он обнаруживал большее количество граней, чем кубик Рубика, делаясь по очереди то интеллигентным, то воинственным, то настырным, то чувствительным, то откровенным, то враждебным.

Юный Роберто, которого преследовало намерение сделаться бейсболистом, вырос в скромном деревянном доме в округе Сан-Антон, Пуэрто-Рико, где оттачивал свою меткость, отбивая половой щеткой бутылочные пробки и швыряя теннисный мяч в стену дома. В возрасте восемнадцати лет он посетил местный отборочный лагерь, финансировавшийся в том числе и скаутом «Доджеров» Элом Кампанисом (да, тем самым Элом Кампанисом). Скаут присутствовал на просмотре, зевая, как только что вытащенная из воды рыба, пока молодой человек «выбивал дух из мяча». А потом начались забеги на шестьдесят ярдов. Все бежали примерно за 7,2–7,3, давая средний показатель старшей лиги, а потом пришел Клементе и промчался за 6,4 секунды с какими-то долями, а это время легкоатлета, причем сделал это в бейсбольной форме. «Я попросил его пробежать еще раз, и на сей раз результат оказался еще лучше. Он просто летал! И я сказал себе, что если этот сукин сын способен держать биту в руках, то я возьму его. Он вышел на пластину и стал посылать мячи прямо в канаты. Прямыми ударами. Лучшего свободного кандидата я просто не видел».

Невзирая на столь очевидную оценку, Кампанис не мог взять еще несовершеннолетнего Клементе, который вместо этого поступил в клуб «Сантурце» из зимней лиги Пуэрто-Рико, где провел два следующих сезона, играя аутфилдером вместе с Вилли Мейзом и имея на бите 0,288. В феврале 1954 года Клементе наконец ушел в «Бруклин Доджерс» на оклад в 5000 долларов плюс 10000 подъемных и был отослан в Монреаль – в фармклуб команды «Эллис Айленд», тот самый, где за восемь лет до него в организованный спорт вошел Джекки Робинсон, другой из великих игроков «Доджерс».

Но хотя Клементе было суждено стать идолом пуэрториканцев в частности и латиноамериканцев вообще – таким же, как Джекки Робинсон у белых, ему не было суждено сделать это в форме «Доджерс». Дело в том, что бейсбольные правила того времени были обязательными для всех, и они определяли, что игрок, нанятый более чем за 4000 долларов и не выступающий в старшей лиге, может быть задрафтован другой командой. По иронии судьбы, человек заметивший потенциал в Робинсоне, Бранч Рикки, ставший теперь генеральным менеджером «Питтсбургских Пиратов» и по-прежнему видевший перспективы Клементе, взял его в последнюю очередь, уже после окончания сезона.

Потом Клементе признавался: «Я даже не знал, где находится Питтсбург». Но это он мог выяснить весьма просто – не обращаясь к путеводителям, а заглянув на спортивные странички газет, где Питтсбург очень просто обнаруживался в турнирной таблице Национальной лиги, если просмотреть ее нижнюю часть. Дело в том, что «Пираты» тогда являлись самой забытой Богом и разнесчастной бейсбольной командой, сумевшей за три сезона проиграть 100 матчей. Насколько плохо она играла? Эти «летние бездельники» были настолько плохи, что менеджер Билли Мейер, обращаясь к ряду игроков, среди которых находились Бобби Дель Греко, «Рыба-кот» Меткович и целая рать прочих, чьи имена – к счастью – не сохранила история, однажды пожаловался: «Таких клоунов в бейсбольной форме я еще не видел».

Двадцатилетний парень попал прямо в стартовый состав «Пиратов» – в нужное место и на нужное поле. И с первого же его появления на площадке «Форбс» всякий, кто хоть сколько-нибудь понимает в бейсболе, увидел в нем будущую суперзвезду. На поле Клементе ловил пущенный мяч и бросал его на линию, отрезая бейзраннера соперника. А в коробочке бэттера умственный взор нарисует вам игрока, занимавшего самое далекое место от передней меловой линии, ступня ведерком, ноги пошире, бита над головой, спина напряжена; а потом бита описывает крутую дугу, поражая мяч в самую середину. А на дорожках вдоль базы он был подобен молнии, наводнению, прекрасно отлаженной машине. И все, кто видел его на поле, сразу же заряжались энергией, словно излучавшейся им.

Но если большинство болельщиков видели в нем прежде всего блистательного игрока и относились с соответствующим почтением, некоторые, особенно журналисты, так не считали, возможно, в этом был виноват языковой барьер. Уже одно из первых интервью, состряпанное каким-то бесчестным жуликом, приписывало его устам явную чушь: «Я люблю бегать. Моя бегает 100 метров за одиннадцать секунд. Карош, а? Я однажды бежал 400 метров пятьдесят пять секунд. Лучше, да? А в Мерике мне нравится новые авто. Я тоже купи себе новое авто. Вота!» И смущенный подобным стремлением прессы сделать из него посмешище, ранимый Клементе заполз в свою скорлупу, более не доверяя журналистам.

Кроме них, ему докучали травмы. За годы в спорте Клементе перенес, наверное, все возможные болезни и увечья, малярию, трещины в костях, пищевые отравления, бессонницу, растяжения, повреждения мениска, не упоминая уже разбитые предплечья, плечи, локти, ладони, спину, лодыжки, бедра и т д. и т п. Но если известные в прошлом игроки – такие как Люк Эпплинг, прозванный «хворым старикашкой», воспринимались со своими хворями как нечто данное, то Клементе почему-то считался симулянтом.

Чувства Клементе, выступавшего за черно-золотых «Пиратов», были открыты всем, он ощущал себя непонятым и неоцененным по заслугам и видел в обвинениях в симуляции очередное проявление межнационального барьера. «Когда Микки Мантл говорит, что он повредил ногу, все в порядке, – жаловался он репортеру. – Но если заболеет латиноамериканец или чернокожий, все начинают вопить, что он симулирует». В своем интервью журналу «Спорт» он пошел еще дальше, жалуясь на царящую в бейсболе кастовую систему, которая обрекала его на участь гражданина второго сорта: «К латиноамериканским неграм в играх с мячом сегодня относятся так, как относились ко всем неграм в бейсболе в первые дни после отмены цветного барьера. Они находятся под тяжестью предрассудков и предвзятого отношения. Они разговаривают между собой по-испански и потому считаются меньшинством, на них падает вся тяжесть еще не отмеревших расовых предрассудков».