Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Фалин писал: «Я прочел все меморандумы Совета национальной безопасности США тех лет и могу доказать документально: пытаясь с ними договориться, мы попусту теряли время — Вашингтон не устраивал сам факт существования СССР. Джозеф Грю, друг Рузвельта, и. о. госсекретаря США, 19 мая 1945-го пишет Трумэну: “Если есть что-то в мире неотвратимое, это война между США и Советским Союзом. Гораздо надежнее иметь столкновение прежде, чем Россия восстановит разрушенную войной экономику и обратит свои людские и природные ресурсы в политический и военный потенциал”. А Трумэн сразу после Потсдама поручает Эйзенхауэру готовить операцию “Тоталити” и в последнюю декаду августа появляются перечень 15 советских городов, первоочередных целей и оценка — с учетом опыта Хиросимы и Нагасаки — числа атомных зарядов, потребных для их уничтожения. Планов ядерной войны против СССР с 1945 по 1949 год было не меньше шестнадцати, список целей разросся с 15 до 200, число бомб перевалило за 300».

Явно в меньшинстве оказались американские «диссиденты», мнение которых выразил вице-президент (до 1944 года), министр торговли Генри А.Уоллес в своей речи в сентябре 1946 года, после которой и был уволен президентом Трумэном. «С нашей стороны, — говорил он, — мы должны признать, что политические дела в Восточной Европе касаются нас не больше, чем Россию — политические дела в Латинской Америке, Западной Европе и в самих Соединенных Штатах… Нравится нам это или нет, но русские постараются сделать социалистической свою сферу влияния точно так же, как мы стараемся сделать демократической свою сферу влияния… Русские имеют не больше оснований возбуждать политическую активность местных коммунистов в Западной Европе, Латинской Америке и Соединенных Штатах, чем мы оснований вмешиваться в политическую жизнь Восточной Европы и России»{160}.

В начале 1948 года югославским коммунистам в Кремле по секрету сказали, что советские ученые уже создали атомную бомбу, более мощную, чем американская. Работа в этом направлении шла ураганными темпами. Уже 25 декабря 1946 года в лаборатории № 2 на окраине Москвы был пущен урано-графитовый ядерный реактор, на котором была получена ядерная реакция.

Впоследствии Громыко высказал глубокое соображение по поводу применения американцами атомных зарядов в августе 1946 года против Японии. Несмотря на явное военное преимущество, полученное ими после бомбардировок городов Хиросима и Нагасаки, в стратегическом плане они, сами того не желая, дали мощный толчок к созданию советского ядерного оружия.

Сталин знал: в 1949 году бомба будет. Но что такое единственная бомба, если у Трумэна она давно есть и не одна, вкупе с бомбардировщиками, способными доставить ее в СССР. А при этом американский президент до сих пор не решился нанести удар по СССР.

Сталин был уверен, что одной бомбы для победы недостаточно. В 1948 году он не побоялся обострить конфликт до предела и начать блокаду Берлина, хотя на первый взгляд никакой логики в его действиях не было: только что он прекратил помощь греческим республиканцам.

На самом же деле его расчеты опирались на вполне адекватную оценку ситуации. Во-первых, в ноябре состоятся президентские выборы в США, внимание Белого дома отвлечено. Во-вторых, он располагал донесениями разведки, из которых следовало, что вплоть до середины 1950-х годов США не будут располагать в нужном количестве ядерными зарядами, способными нанести решающий урон военно-промышленному потенциалу СССР и, что крайне важно, — достаточными для ведения боевых действий одновременно в Европе и на Дальнем Востоке. Российское пространство здесь, как и всегда, оказывалось мощным оружием Москвы.

Знание о небольшом объеме ядерных запасов позволило Сталину начать острую игру на обоих флангах, западном и восточном, где в Китае шла гражданская война между Гоминьданом и коммунистами.

Одной из Ялтинских договоренностей было решение рассматривать режим Чан Кайши как буфер между северо-востоком Азии, где были сильные позиции СССР, и зоной влияния США в Тихоокеанском бассейне. Сталин обещал не поддерживать китайских коммунистов в их борьбе против гоминьдановцев. Внешне это выглядело как уступка американцам, но на самом деле он не намеревался прекращать помощь Мао Цзэдуну. Напомним, что в феврале 1945 года, когда ялтинский воздух был пронизан весной и близкой победой, Сталин и Рузвельт надеялись на длительное сотрудничество и поэтому гасили возможные противоречия. При более глубоком анализе становилось ясно, что Сталин фактически повторял свой китайский опыт 1927 года, когда рекомендовал слабой тогда КПК пойти на союз с Чан Кайши. 14 августа 1945 года, сразу после объявления войны Японии, был заключен договор о дружбе и союзе СССР и гоминьдановского Китая. Из него следовало, что Москва не вмешивается во внутренние дела соседа. При этом СССР получил право на военно-морскую базу в Порт-Артуре, на порт в Даляне, на совместное управление Китайской Чанчуньской железной дорогой (КВЖД и ЮМЖД) и на ведение бизнеса в Китае. Однако Маньчжурия, где находились советские войска, служила базой для Китайской народно-освободительной армии.

«Пакс Американа» и создание социалистического лагеря

«В сентябре и октябре 1945 года принимаются решения, программировавшие вооруженные силы США на “нанесение первыми удара по источнику угрозы нападения”. При этом особый упор делался на внезапность превентивного удара как “единственной гарантии успеха”, на “мгновенный парализующий удар”. В ноябре штабы выдают “исследовательский” документ, в котором назывались 20 советских городов как возможные цели атомного нападения. Не обязательно в ответ на предполагавшееся нападение СССР. Первый удар замышлялся также при обнаружении “признаков обретения врагом способности в процессе его промышленного и научного развития атаковать Соединенные Штаты или обороняться против нашего (американского) нападения”.

Тогда же, в конце 1945 года, стартовало систематическое разведывание советской территории авиацией США. Поначалу самолеты проникали в наше воздушное пространство, включая район Москвы, без опознавательных знаков, затем они летали какое-то время под британским флагом. 50 лет спустя руководитель аэрофотосъемок откровенно признал, что без этого вопиющего нарушения международного права американские планы ведения войны против СССР не стоили бы бумаги, на которой они написаны. Отвечая на вопрос, а проводил ли Советский Союз авиаразведку территории Соединенных Штатов, генерал дал краткий и ясный ответ — не проводил.