Владимир Афанасьев - Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине

– Может, что-то нужно?

– Просто давно вас не видел, – в голосе ничего тревожного не чувствовалось. Но так нам и не пришлось больше встретиться.

Сейчас передо мной лежат его книги. Заглядываю, перечитываю. Да, на российской полке русских писателей встал в ряд еще великий писатель – Владимир Алексеевич Солоухин.

Забыл еще сказать, что во время исповеди Солоухин сказал мне радостным голосом:

– Хорошо, что в последнюю мою трудную минуту вы рядом со мной.

Это и для меня радостно было выполнить мой священнический долг. Но эту радость я отношу к Церкви: значит, был он ее верный сын. Он радовался, что его в тот мир напутствует православный священник.

Владимир Алексеевич, не только я, русский православный священник, с тобой вся православная церковь, вся православная Россия. Низко тебе кланяемся, вечный тебе покой, Царство Небесное.

Похоронили его в Алепино Владимирской области, где он родился. Это знаменательно, это указывает на его преданность своим отцам. Как выразился один философ, умирая: «Ухожу к истокам бытия». Наши русские истоки – деревня, оттуда нравственность, аристократическое благородство, как выразился Бердяев, оттуда наша крепость и сила. Я считаю, что и последний наш царь, Николай II, из крестьян. Конечно, он – самых благородных кровей, но он, в сущности своей, крестьянский царь, и Россия – крестьянская страна, 43 деревни ее корни. Между прочим, Солоухин в жизни пострадал за Царя, потому что носил кольцо с его изображением.

Апрель 1997 г.

Редакция газеты «Завтра» Светлой памяти Владимира Солоухина

Не стало еще одного русского кудесника слова. Знатока русской деревни, русских традиций, русской культуры, певца русской природы Владимира Алексеевича Солоухина…

Он любил рассказывать, приходя к нам в редакцию, как покупает нашу газету в метро. Подхожу, говорит Владимир Алексеевич, к своей знакомой продавщице, бедной старушке, начинаю расспрашивать, что в номере интересного… А весь такой видный, даже барственный. И обязательно налетает какой-нибудь демократ или демократка и начинают отговаривать: мол, зачем вам такая черносотенная великодержавная газета? А Владимир Алексеевич так же вальяжно отвечает: «По мне так очень интересная газета. Я и сам там время от времени что-нибудь печатаю…» Так Владимир Солоухин, при всей своей «видности и барственности», никогда не отказывался от своих принципов, всегда говорил и писал то, что считал нужным и важным для себя. Он любил жизнь, русскую жизнь – собирать грибы, ловить рыбу, ходить по лесным дорожкам. Он знал русскую жизнь и стремился передать все свое знание людям. Все помнят его «Владимирские проселки», нашумевшие «Письма из Русского музея» и «Черные доски», его «Олепинские пруды» и «Посещение Званки». В «Приговоре» он как бы предвидел свою болезнь, но со смертью он боролся так же великодушно и жизнелюбно, как со всеми другими врагами и оппонентами. По сути, он был очень смелый человек. Он сумел в своей свободной лирической манере открыть глаза миллионам людей на свою русскость, на Православие. Иные яростные борцы не сделали и десятой доли того, что так непритязательно, как бы между делом, сумел вбросить в сознание русских людей этот подчеркнуто окающий, прекрасно владеющий словом писатель. «Время собирать камни» – озаглавил он свой знаменитый очерк еще в начале 80-х годов. И он собирал камни русской культуры для нас всех. А сколько времени этот русский барин занимался литературной молодежью? Сколько литературных крестников накопилось у Солоухина за все годы? Так получилось, что последнее крещение состоялось на страницах нашей газеты всего две недели назад, когда были опубликованы стихи молодой поэтессы Ольги Радзивилл с добрым и внимательным предисловием Владимира Солоухина. Спасибо тебе, Володя, за все. И пусть благодарная родная земля тебе будет пухом!

Валерий Ермолов Андрей Вознесенский называл его «соло земли»

Он любил красоту. За это его ругали. Больше всего доставалось от коллег. В 60-е годы писатель Александр Яшин опубликовал знаменитую свою «Вологодскую свадьбу». В этой небольшой повести есть такой эпизод. Жених везет свою невесту расписываться в загс на грузовике, на который, можно предположить, вчера сваливали навоз. Александр Яшин и Владимир Солоухин были друзьями. Наверное, можно было сделать вид, что повесть Владимир Алексеевич не читал. Но он не сдержался, не выдержал, сильно задело – до чего дожили? Не умолчал и выступил в печати с репликой по поводу этого эпизода. Сказал, что не дело красавицу невесту в белоснежном платье и в такой же белоснежной чудесной фате возить в грязном грузовике – кузов автомобиля не для того предназначен. Вспомнил писатель старину, когда и крестьяне совершали путешествие, но… в украшенных цветами свадебных экипажах. Ведь в церковь ехали венчаться. Какое событие-то!

Господи! Что тут началось! В каких только грехах наша литературная критика и многие писатели не обвиняли Вл. Солоухина… «Отступничество от метода социалистического реализма», «сознательный отход от изображения правды жизни», «предательство интересов трудового народа», в частности крестьянства. Кто-то назвал его «эстетствующим литератором». В те годы это был суровый приговор. О красоте писать не давали. Вот и предпочитали собратья по перу больше рассказывать о доменных печах, выплавке стали, в которой сгорали куцые и уродливые человеческие отношения. Вл. Солоухин писал о красивых людях и красивых вещах. И как великолепно это у него получалось! И в прозе, и в публицистике, и в поэзии. Когда красота исчезала, грустил, страдал. Месяцами ничего не писал. Шутил: «Кризис жанра».

Владимир Крупин Владимир Алексеевич Солоухин

Всей своей жизнью мы зарабатываем себе свою смерть. Только смерть обозначает истинные масштабы ушедшего человека. Особенно писателя.

Насколько тиха и величественна была земная кончина Владимира Солоухина, настолько же резко в эти, после похорон, дни поднимается его и без того огромное значение для русской словесности. Незадолго до смерти исповедовавшийся и причастившийся, он удостоен был великой чести быть отпетым в храме Христа Спасителя самим Патриархом. Это ли не знак Божеской милости? И еще ко всему тому упокоился в родной владимирской земле, в селе Алепино, рядом с матерью Степанидой Ивановной и отцом Алексеем Алексеевичем.

Как шелуха отпали враз наветы и поклепы на него. Предстала перед всеми истинная независимость писателя. Не угодивший ни правым, ни левым, ни властям, ни критикам, не скрывавший никогда своих православных убеждений, своих монархических взглядов, прошедший членство в КПСС, переведенный на все основные языки мира, писавший всегда только от первого лица, писатель сорок лет (сорок!) был в центре внимания, в числе тех немногих, кто определял нравственный климат эпохи, кто, как гигант, поддерживал духовный свод современности.