Юрий Никитин - Мне – 75

Грудные мышцы и заодно руки растягиваю на перилах лестницы. У меня двухэтажный загородный домик, так вот опускаю ладони на перила, но не большим пальцем вовнутрь, а остальными в стороны, а напротив – всеми четырьмя вовнутрь. Большой палец в этом случае роли не играет, его можно так и эдак, маневра у него мало.

Поставив так руки, локти смотрят в потолок, начинаем прогибаться лицом к ступенькам. Ну, к ступенькам не дотянуться, я имею в виду по направлению ступенек.

Вы почувствуете, как сильно растягиваются до сладкой боли грудные мышцы. Я перепробовал массу упражнений из Инета, но это придумал сам, и оно самое эффективное и даже эффектное. За пару последних лет нарастил там мышцы, которых у меня отродясь не было.

Конечно, не у всех есть лестница на второй этаж, но суть в самом упражнении, замену ему можно найти где угодно. Вообще-то я сам такой, мне только дай возможность увильнуть, тут же смоюсь, но, если честно, точно так же или почти так же можно растягиваться, прогибаясь, и в дверном проеме, а он у вас есть точно.

Отжимаюсь тоже на лестнице, так легче и можно сделать их больше, но у кого лестницы нет – это не повод сказать, что автор дурак, и гордо закрыть книгу: отжимайтесь либо на полу в «женском варианте», с колен, либо от края кухонного стола.

Это облегченные варианты, для нашего возраста. Вообще-то могу отжаться и от пола, но все-таки лучше двадцать раз от края стола, чем один раз от пола.

Нам с вами не нужны рекорды ни в поднятии тяжестей, ни в растяжке, ни в чем-то еще. Хотя я восхищаюсь этими людьми и хвалю, но это, скорее, по принципу: пусть лучше поднимают штангу, чем пьют и воруют.

Идеальный вариант, к чему призываю, выстроить жизнь так, чтобы она оставалась интересной и активной как можно дольше, и желательно, до конца. Тем более что конца, возможно, и не будет, медицина обещает продлить жизнь до бесконечности и мы, возможно, тоже успеем, если, конечно, все сложится крайне благоприятно, и никаких подводных камней не обнаружится…

Ну никогда-никогда не думал, что буду вот таким… язык не поворачивается произнести «старым», потому нахожу компромиссное «в таком возрасте», когда сам седой, борода седая, даже волосы на груди и ниже, намного ниже, седые!

Это всегда казалось таким далеким и нереальным, и хотя умом понимал, но кто из нас живет умом?

И вот теперь, когда впервые не жизнь несет, а сам ею рулишь и начинаешь выстраивать ее под себя.

Кто помнит еще те старые добрые времена, вспомнит и такие забытые ныне слова, как «воля, волевой». Все с детства воспитывали волю, все старались стать волевыми, а дальше не терять волевые качества, и в характеристиках обычно отмечалось волевой ли человек.

Волевой – это подразумевалось не только умеющий добиваться цели, но и нравственный, правильный, живущий по законам общества. Со временем само слово «волевой» потерялось, а «безвольный» осталось. Так же, как потерялось слово «лепо», зато осталось «нелепо».

Это я к тому, что волевые люди продержатся дольше в здравом уме, памяти и благородных манерах. Я замечаю давно, как слабеет воля, как все чаще поддаюсь приступам лени, как забрасываю важные дела и сутками напролет режусь в баймы. И добро бы в онлайне, где нельзя выйти из пати, чтобы не подвести команду, я ж хай, но даже в синглах, где можно в любой момент засейвиться и пойти работать!

Но остатки воли все-таки заставляют в какой-то момент остановиться и вернуться к работе. Правда, как уже сказал, с каждым годом это чуточку труднее.

И даже недостаток денег для достойной жизни не стимулирует, так как тут же выползает спасительная мыслишка, что многие люди еще беднее живут, ничего, бедность не порок, зато живем достойно…

Да, бедность не порок, но это единственное, что можно сказать в ее пользу. В бедности есть что-то от запаха смерти. Потому все же для себя и для других мы должны на последних каплях воли вставать с дивана, двигаться, работать, улыбаться, не жаловаться, выпрямлять спину, не шаркать, и вообще делать вид, что мы такие же бодрые, сильные молодые и полные сил, какими были когда-то.

Наш мозг панически боится работы и всячески ее избегает. Нет, он готов поработать, даже поработать интенсивно, но только несколько минут, а потом начинается то, что Павлов называл «охранительным торможением».

Да, самый лучший путь, конечно, сделать из работы удовольствие. Лучше всего это продемонстрировал Том Сойер, когда тетя поручила ему красить забор. К сожалению, такие трюки удаются не всегда, потому нужно изобретать что-то новое.

Обо мне известно, что я вроде бы яростный спорщик, по любому поводу заключаю пари. Вообще-то не по любому, это преувеличение, я достаточно рационален, и заключаю пари только по таким, что принесут мне пользу. А наибольшая польза от выполненной работы в сжатые сроки. Сделать же ее легче всего тогда, когда как вилами у горла прижат к стене. То есть пообещал, все видят, свидетелей много, это же какой позор, если не справишься, зато как можно фанфаронить, когда все сделаешь всем на удивление!

Такая политика кнута и пряника очень хорошо работает и по отношению к себе самому, такому замечательному и оберегаемому, но ленивому по выше указанным и очень уважительным причинам.

Да, инстинкт рулит нами на протяжении всей жизни. В молодости я был ярым сторонником продления жизни до бесконечности и, желательно, полного бессмертия.

Парадокс в том, что смерти больше всего страшатся те, кто от нее далек, а не те, кто в силу возраста близок. И вот теперь все чаще из подсознания выныривает умиротворяющая такая мыслишка: ты молодец, прожил полную жизнь, размножился, вспахал и засеял, собрал урожай, теперь можно и оставить эту землю новым поколениям, а то с тобой в пещере тесно…

И мысль о скорой смерти вовсе не кажется ужасающей, как было в молодости. Мысли, увы, тоже производное инстинкта.

Но инстинкт еще не знает, не успел узнать из-за стремительных изменений в обществе, что еды уже хватает на всех и вовсе не требуется освобождаться от стариков. Хватает и пространства для жилья, а самое главное, в усложняющейся жизни учиться приходится так много и долго, что старики как раз и являются теми, кто мог бы трудиться с наибольшим коэффициентом полезной отдачи.

Но, увы, инстинкт движет не только молодыми, что привычно смотрят на стариков, как на обузу, дескать, мамонта уже не добывают, а жрут и место в и без того тесной пещере занимают, некуда детей положить, но и сами старики это чувствуют и стараются поскорее освободить мир от себя, чтобы не расходовать и без того скудные ресурсы на неработоспособных.