Рудольф Баландин - Дали

Какая же мораль провозглашается? Общий вывод:

«Сюрреалистическая революция выступает в защиту

АВТОМАТИЧЕСКОГО ПИСЬМА,

СНА, ДРЕМОТНЫХ ВИДЕНИЙ и ГРЕЗ,

ДУШЕВНЫХ БОЛЕЗНЕЙ

и ИСТЕРИЧЕСКИХ СОСТОЯНИЙ;

признает власть СЛУЧАЯ

и пользу СЕКСУАЛЬНОГО АНКЕТИРОВАНИЯ, БРАНИ,

БОГОХУЛЬСТВА, НАПАДОК НА ЦЕРКОВЬ,

а также

КОММУНИЗМА, АФРИКАНСКОГО ИСКУССТВА, СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИХ ПРЕДМЕТОВ и ПОЧТОВЫХ ОТКРЫТОК.

Сюрреалистическая революция поднимает на щит имена графа Лотреамона, Троцкого, Фрейда, маркиза де Сада, Гераклита, Уччелло и им подобных.

Это сюрреалисты учиняют кровавые побоища в кабачке «Брасери де Лила», в кабаре «Мальдорор», в театре и прямо посреди улицы.

Это сюрреалисты поносят в своих манифестах Анатоля Франса, Поля Клоделя, маршала Фоша, Поля Валери, кардинала Дюбуа, Сержа Дягилева и прочую шваль.

Слушай же, молодежь Каталонии! Я пришел объявить тебе, что старый порядок рушится, ниспровергая мораль. И всякому, кто еще цепляется за высокие, донельзя замусоленные идеалы, я плюну в лицо, плюну от всей души. Пусть утрется!»

Отметим: эти аллегорические плевки он позволяет себе в письменном виде и преимущественно в сторону покойников. Очных конфликтов он избегает, не скрывая, что труслив. Если изменить давнюю пародию Александра Архангельского на Владимира Маяковского, то получится:

Плюю я на Франса и на Валери,плюю спокойненько на покойников,пусть даже они мне милы и родны.На тех, кто вблизи и вдали,от всей душии со всей мочиплюю на всех. Не хватает слюны.Шлите почтой.Сальвадор Дали.

Ну ладно, такой у человека бунтарский наплевательский характер, он отвергает унылую традиционную мораль, постылые идеалы. Такой уж это сюрреалист, презирающий гнусную реальность…

Однако всего через три года этот яростный бунтарь и ниспровергатель с легкостью необыкновенной отказался почти от всего, что еще недавно провозглашал, обращаясь к молодежи Каталонии.

Решительный разворот

В начале 1930 года Сальвадор и Гала уединились на два месяца в небольшой гостинице на Лазурном Берегу. Он, по своему обыкновению, работал. В марте прочел в барселонском клубе «Атенеум» скандальную лекцию «Мораль сюрреализма». Как Дали вспоминал, завершая выступление, он возгласил: «Как же зовут этого педераста из педерастов, этого волосатого тухляка? Я вам скажу: Анжел Гимера!»

Зал взорвался криками гнева и протеста. На сцену полетели стулья. Жандармы окружили лектора, спасая его от разъяренной публики. «Я держался с достоинством, — писал он, — но лишь потому, что меня охраняли. Все предназначенные мне удары обрушились на полицейских — вот кто на самом деле явил мужество».

… Богатый покровитель Дали виконт де Ноай сообщил, что галерея Гоэманса на грани краха и потому он готов предложить художнику финансовую помощь. Она позволяет Сальвадору, которого отец лишил наследства, вложить деньги в обустройство собственного домика в Порт-Льигате. Под впечатлением разрыва с отцом Сальвадор пишет картины «Вильгельм Телль» и «Старость Вильгельма Телля».

Деформированные «мягкие» часы, словно поплывшие от жары, изобразил он впервые на картине «Преждевременное окостенение станции» (1930). Это одна из наиболее загадочных его работ. Солнечный вечер, пустынная станция. Огромный дамский башмак стоит вдали на рельсах; страдающая фигура у настенных часов с размягченным циферблатом. На переднем плане тень, падающая на стену, и от нее отходит ниже пояса нечто подобное тени от фаллоса. Вдали фигурки мужчины с ребенком, тени от которых направлены в другую сторону, чем у всех прочих объектов, словно тогда было утро.

Что бы все это значило? Наиболее простое предположение: прощание молодого мужчины с прошлым, с отцом, с прежним направлением жизненного пути, властно перегороженного женщиной.

В том же году создано полотно «Головокружение, или Башня удовольствий», где, согласно пояснению автора, «изображены мужчина и женщина, обнаженные, сплетающиеся в непристойной эротической позе, рядом с львиной головой».

Летом 1931 года на персональной выставке в парижской галерее Пьера Колле Дали представил публике среди прочих одно из своих полотен, ставшее знаменитым: «Постоянство памяти» — композицию с тремя мягкими, как блины, и одними прочными часами.

Судя по его словам, тогда он начал писать пейзаж побережья Порт-Льигата в пепельном свете заката. На первом плане слева — остов засохшей оливы с обломанной веткой. Оставив картину, стал размышлять о растекающейся мякоти, воображая сыр. Вновь вернулся к ней перед сном. Почувствовал в ней созвучие с каким-то образом. Каким? Непонятно. И вдруг увидел растекающиеся часы, свисающие с ветки. Несмотря на головную боль, взялся за дело и за два часа завершил картину.

Странное название «Постоянство памяти», когда показано, что часы текут в прямом смысле. Картину можно истолковать как иллюстрацию к понятию времени по Ньютону. Относительное время — у каждого объекта (мягкие часы), абсолютное — единое для всех (закрытые твердые часы). Тут же присутствует время Земли (скалы), время жизни (насекомые) и безвременье сна (спящая голова). Хотел того художник или нет, возникли многозначные образы с философским подтекстом.

Картину купил американский торговец произведениями искусства, показав ее в конце года у себя на родине.

В 1932 году с успехом (в том числе коммерческим) проходят выставки работ Дали в Париже; имя его стало известно в США. На следующий год финансовую поддержку ему обеспечила группа «Зодиак», каждый из 12 членов которой оплачивал его ежемесячное содержание, получая за это картину Дали.

… На товарищеском судилище, возглавляемом Андре Бретоном, сюрреалисты обвинили Сальвадора Дали в политическом отступничестве и симпатии к Гитлеру. Он делал вид, будто переживает и раскаивается. Но уже тогда он решил, что пора сделать выбор: либо продолжать свои революционные выступления против существующих порядков, либо приспособиться к ним.

В первом случае скандальный успех обеспечен, хотя на общественное признание и на высокие гонорары надежд мало. Есть шанс нарваться на большие неприятности, как это было на премьерных показах «Золотого века». Фашисты — народ жестокий.

Во втором варианте, если потешать публику психиатрическими штучками, красиво воплощать на картинах духовную нечисть, ограничиться личными шокирующими излияниями, скандальный успех также обеспечен, а вдобавок можно рассчитывать на общественное признание и большие гонорары.