Виктор Буганов - Булавин

Долгорукий, еще выезжая из Невеля в Москву, писал Петру, что по его указу ему надлежит «немедленно, прося у бога милости, как возможно скоряя, тушить, чтоб тот проклятой огонь больши не разгорался». Запало ему в душу и наставление царя о его старшем родиче:

— В письме, государь, написано ко мне, чтобы мне выписать ис книг князь Юрья Алексеевича. И мне, государь, и бес книг памятно; ежели бог милость свою даст, то буду больше делать с примеру князь Юрья Алексеевича, а нежели Шеина, о чем от вашего величества наслышался.

Майор собирается полностью следовать царскому указу и совету, «примеру» князя-вешателя, погибшего от рук восставших еще при восшествии Петра на престол. Весьма любопытно упоминание о боярине Шеине, о котором, как говорит Долгорукий, не раз ему рассказывал царь. Шеин во время поездки Петра в Западную Европу («Великое посольство») подавлял восстание четырех московских стрелецких полков — разбил их под Истрой, у стен Новоиерусалимского Воскресенского монастыря, взял большинство повстанцев в плен. Провел следствие, после которого повесили 140 человек, около двух тысяч разослал в ссылки по разным городам. Петр, срочно вернувшийся из Вены, остался очень недоволен розыском Шеина и начал новый, жестокий и кровавый, — около 1200 бунтарей-стрельцов стали жертвами необузданного царского гнева и произвола.

Как повстанцы из поколения в поколение передавали друг другу эстафету борьбы с угнетателями, так и каратели передавали свою эстафету пыток и казней повстанцев. Об этом же говорит и ответ Долгорукого-младшего на царскую шутку:

— В цыдулке, государь, ко мне написано, что Ваше величество опасаешься, чтобы я Булавину за ево ко мне дружбу понаровки какой не учинил. Истинно, государь, доношу Вашему величеству: сколько возможно, за его к себе дружбу платить ему буду.

Какую «дружбу» Булавина к майору Долгорукому имеет в виду царь? Несомненно, Петр в такой своеобразной форме напоминает князю об убийстве Булавиным его брата. А тот обещает за то отплатить мятежному атаману самым беспощадным образом. Царь и князь, обмениваясь подобными шутками, понимали друг друга с полуслова: нужно карать, жечь, рубить и вешать без всякой милости. Это и жаждал осуществлять Долгорукий, приближаясь к району восстания.

Булавин в это время шел вниз по Дону, разгромил войско Лукьяна Максимова. Движение ширилось. Волконский шлет панические письма:

— Ныне нам во опщение в путь господина Бахметьева и подполковника Рыкмона в поход итить не с кем, понеже здесь у нас жилых только 2 роты драгунских, п те по короулом в Козлове в гварнизоне и для разъездов. А которые ис козловцов, и ис танбовцов, ис старых и ис каких мошно набраные человек 1000 и другая есть, и тем весьма для нынешних в них случаев не точию в походе быть, но и здесь ружья дать им нельзя для того, что им в страх полков с Москвы никаких нет; и держим и с ними обходимся под страхом, а иное и иным случаем, о чем Ваша княжая милость (Меншиков. — В. Б.) изволишь в разсуждение предложить.

Волконский заклинает Меншикова прислать на помощь полки из армии, из Москвы, чтоб они быстрее шли «в поход по строгим нынешним ведомостям, чтобы однолично не допустить их (местных жителей. — В. Б.) ко всенародному возмущению и разорению здешняго края». После поражения Максимова на простой народ трудно надеяться:

— А ныне им, ворам, то больше в порадование, и здешний народ по нынешним вестям зело стали быть под сомнением.

Полковника берут раздумья: нет ли у Максимова, потерпевшего такое быстрое и сокрушительное поражение от Булавина, какой-нибудь с последним договоренности?

— Истинно, государь, светлейший князь, — повторяет Волконский, — Вашему сиятельству доношу верно: довлеет охранить здешнею украину в самой скорости, чтобы не допустить до превеликого бедства.

Волконского удивляет, что к нему не идет на соединение бригадир Шидловский; наоборот, пишет, чтобы сам Волконский шел к нему на помощь. Бахметев в это время со своими москвичами движется к Пристанскому городку.

Москва шлет в помощь Бахметеву, помимо полка Рыкмана, драгунский полк фон Делдина и солдатский полк майора Давыдова; на Воронеж «для бережения», вместо Рыкманова полка, — 500 драгун. К Бахметеву же «для разорения донских воровских городков» направляют из Воронежа солдатский полк Неклюдова, а вместо него в Воронеж — тысячу человек «из московского гварнизона».

Объединение полков Бахметева, Тевяшова и Рыкмана привело к разгрому отряда Хохлача на реке Курлаке в конце апреля. Об этом узнал на пути из Москвы в Воронеж князь Долгорукий. Послал им указ: не расходиться, как они хотели (Бахметев — в Тамбов, Тевяшов — в Острогожск, Рыкман — в Воронеж), «ежели вестей крутых нет». О взятых в плен на Курлаке 143 булавинцах князь в письме Петру шутить изволит, вспоминая прежние царевы намеки:

— И как, государь, прибуду я на Воронеж, стану по розыску вершить: оставя несколько человек впредь для розыску, пущих колесовать, а других на колья и вешать и о всем чинить по твоему государеву указу и по своей к ним дружбе.

Изюмский бригадир Шидловский пошел было к Чугуеву, оттуда — на урочище Вершины Айдарские. Но, узнав, что повстанцы Драного разоряют хутора Изюмского полка, повернул назад, к Тору и Маяцкому острогу. Он тоже просит помощи, пишет Голицыну в Киев:

— В людех своих я не весьма надежен, и большая в них слабость являетца. Зело я опасаюсь, чтоб на Украине какого возмущения от их, украинцов, не показалось. И у русских людей шатость являетца.

Голицын тоже настроен весьма пессимистично:

— Нам оного вора (Булавина. — В. Б.) украинцам удержать невозможно. И во всем Белогородцком розряде пи одной крепости нет, где б мочно оного вора удержать.

Киевский и белгородский воевода обеспокоен: против «воров» направлены полки Бахметева, Шидловского, Волконского, Гагарина, а единого командира у них нет:

— И ежели указу не будет прислано, что оным полкам быть под одною командою, разумею я, что ис того не будет никакой пользы.

Тот же Голицын «по ведомостям» от азовского губернатора Толстого распорядился, чтобы Шидловский и Бахметев шли против Булавина и для охраны Азова и Таганрога; «а паче смотреть неоплошно, чтоб оный вор не поворотился назад для разорения украинных городов». К началу мая Шидловский собрал свою бригаду, Харьковский, Ахтырский и Сумский полки и чугуевских донских казаков, а также калмыков и стал на Изюмской черте под Маяками. Неделю прождал здесь, но Бахметев не явился.

Долгорукий при подъезде к Воронежу пишет царю из Богородицка, что не знает, где сейчас находятся Шидловский и Бахметев. Драгунский полк Гулица, продолжает князь, прошел Богородское, полк фон Делдина скоро будет на Туле, а пехотный полк Давыдова переправился через Оку у Серпухова. Яковлева с 300 драгунами из недорослей отправляют с Москвы. Всем полкам он велит собираться в Воронеже, а не в Ряжске: