Геннадий Корж - Леонид Кучма. Настоящая биография второго Президента Украины

– Говорили о возможном использовании психотропного оружия, с помощью которого можно управлять человеком.

– Да ну какое оружие? Это вообще уже! Не понимаю. Я ехал спокойно. Никаких „голосов“ и приказаний не слышал, сознание не помутилось, голова не болела.

– Тем не менее, как ваша машина оказалась на дороге именно в тот момент, когда по ней проезжал Вячеслав Чорновил?

– Я пропустил поворот в объезд вокруг Борисполя. А по Борисполю грузовикам запрещено. Когда увидел, что проскочил поворот, решил остановиться и развернуться. Пропустил одну машину. Увидел, что на трассе никого нет, и стал разворачиваться.

„Водителя Чорновила, думаю, можно было спасти“

– Когда вы увидели свет фар другого автомобиля, почему не нажали на газ и не рванули вперед, чтобы освободить дорогу?

– Легко сказать - рванул! Там же не только КамАЗ, прицеп еще был. Все вместе метров 12. Машина груженая - 14 тонн! И сдвинулась она бы ну на 20 сантиметров. В любом случае дорога была бы занята. И было бы еще хуже. Машина Чорновила ударилась бы уже не в дышловку, а попала бы под гильзу, что поднимает прицеп. Ее разрезало бы надвое, как консервную банку. А это был бы взрыв. Нет иномарки, нет КамАЗа. И все трупы… И потом, я даже подумать не мог, что водитель „тойоты“ начнет тормозить так поздно.

– Он мог не заметить огней КамАЗа?

– Следователи ставили эксперимент: „тойота“ выезжала на такое расстояние, на каком находилась в ту ночь, а это около километра, включала свет, и КамАЗ было видно. У водителя „тойоты“ оставалось время, чтобы среагировать.

– Может быть, он уснул за рулем?

– Конечно. Он или спал… Или подвыпившим ехал.

– Вы думаете, водитель Чорновила допустил бы такое?

– Наверное, нет. Но тогда я даже не знаю, что это должна быть за ситуация, чтобы он огни не заметил. Он мог объехать КамАЗ, даже улететь в кювет. И все были бы живы. Водитель же, я слышал, мастер спорта, водил профессионально. А это тренированность, реакция, какие-то варианты. Но он тормозил и все. Причем всего за 35 метров до удара. Странно. Тормозил так, что даже сгорела резина, и колеса передние отпали.

– Вам делали экспертизу на алкоголь?

– Да. Я был трезв. А мои соседи в машине - тракторист и инженер - сидели подвыпившие. Они кушали в кафе и употребили по сто граммов.

– Люди, ехавшие следом за машиной Чорновила, в „пежо“ Удовенко, говорят, что вы сидели в кабине, когда они подъехали. А вы утверждаете, что, увидев машину Чорновила, выскочили из КамАЗа и стали махать руками, предупреждая об опасности. Что-то тут не сходится.

– А как они могли видеть, когда машина Удовенко подъехала через три минуты? И они-то успели затормозить. Значит, КамАЗ было видно издалека?

– Как вы думаете, можно было кого-то спасти из погибших? (В аварии погиб также сидевший за рулем „тойоты“ Евгений Павлов и был тяжело ранен пресс-секретарь В. Чорновила Дмитрий Понамарчук, дремавший на заднем сиденье. - Г. К.)

– Ну, может быть, водителя Чорновила, хотя, может, я и ошибаюсь. Когда мы вытаскивали его из машины, он был еще жив. Но долго не было „скорой“. А Чорновил погиб сразу. Срезало капот, выдавило лобовое стекло, и его как скальпировало. Мне как сказали: „Ты знаешь, кто это такой? Это же Чорновил!“ Я говорю: „А кто это, хоть объясните!“ Мы пытались оттянуть прицеп, чтобы высвободить машину и вытащить Чорновила. Но „тойоту“ намертво зажало. Утром прибыл кран, прицеп подняли, и только тогда машина отпала.

– Пассажиры в „тойоте“ были пристегнуты или нет?

– Пристегнуты. Мы разрезали ремни.

– А подушки сработали? Материя не болталась?

– Нет, не болталась. Но это уже эксперты устанавливали.

– Как сложилась судьба ваших попутчиков, которые сидели с вами в кабине КамАЗа? Кстати, что они делали в момент аварии?

– Скорее всего, спали.

– Тем не менее, говорят, что они потом загадочным образом исчезли как ненужные свидетели.

– И кто мог выдумать такое? Ну да, тракторист Шолом через полгода умер. В 42 года, у себя на Волыни. Но у него было слабое сердце. И все сразу стали говорить, мол, начинают убирать свидетелей. Но инженер Чернецкий, слава богу, жив. Я, как видите, тоже в порядке. Хотя, когда я еще жил в Александрополе, сосед принес мне статью, где обо мне было написано, и говорит: „Слушай, так тебя уже вообще в живых нет! Ты уже все, покойник!“ Еще говорили, что я уехал в Москву и там спрятался. Но я никуда убегать не собирался. Мне нечего скрывать.

– Когда расследовали дело, какие-то методы физического воздействия к вам применялись?

– Нет.

– Следствие определило, на ком именно лежит ответственность за это ДТП?

– Определило, что мы оба с водителем Чорновила виноваты. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Мне поставили в вину, что я при развороте не убедился в безопасности движения и не принял меры для освобождения проезжей части, когда на ней появилась машина. Водитель „тойоты“ слишком быстро гнал. Якобы 180 километров в час. Но вы, конечно, понимаете, что тут такая ситуация… Он погиб. И в связи с его смертью уголовное дело не возбуждали. А меня через восемь месяцев амнистировали. На тот момент у меня было двое несовершеннолетних детей.

– Почему вы уехали из Александрополя? Вам кто-то угрожал? За вами следили? Или в селе к вам изменилось отношение?

– Никто мне не угрожал. И слежки за собой не замечал. А в селе, наоборот, меня поддерживали. Подписи собирали, чтобы послать письмо президенту Кучме в мою защиту, что я не мог пойти на такое. Из села же я уехал потому, что разладилась семейная жизнь… К тому же у меня тяжело больная мать, и я решил вернуться туда, где родился. Вот и все. Сын остался с бывшей женой. Дочка тоже. Она от первого брака жены.

– В дальние рейсы выходите?

– После того случая нет.

– Вы не задумывались, почему это случилось именно с вами?

– Да я вроде особо по жизни не грешил. Мои предки тоже. Родители у меня нормальные люди. Мать бухгалтером проработала всю жизнь, отец водителем. Дед с бабой у меня фронтовики, их уже нет в живых.

– Если вернуть прошлое и представить, что вы стоите на этой дороге, и опять мчится эта же „тойота“. Что бы вы сделали?

– Ну ничего нельзя сделать. Это доли секунды!… Доли секунды. Так же бы и действовал.

– Вы в Бога верите?

– Крест ношу.

– Исповедуетесь?

– Да. Хожу в церковь. Ставлю свечки за упокой души погибших. Но, с другой стороны, хочу все это скорее забыть. Уйти нормально на работу, прийти, покушать, лечь и отдохнуть. Все! Чтобы тебя больше никто не искал, не терзал!

Мужчину начала бить нервная дрожь.