Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 35. Октябрь 1917 — март 1918

И странно, что люди, которые не могут или не хотят понять этой простой истины об определении смысла слов «демократия» и «диктатура пролетариата», осмеливаются выступать перед столь многочисленным собранием с таким старым, никуда не годным хламом, которым пестрят все речи господ возражателей. Демократия – формальный парламентаризм, а на деле – беспрерывное жестокое издевательство, бездушный, невыносимый гнет буржуазии над трудовым народом. И возражать против этого могут только те, которые не являются истинными представителями рабочего класса, а жалкие человеки в футляре, которые все время стояли далеко в стороне от жизни, спали и, заснув, под подушкой бережно держали старую, истрепанную, никому не нужную книжку, которая является для них путеводителем и учебником в деле насаждения официального социализма. Но ум десятков миллионов творцов создает нечто неизмеримо более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение. Истинный, революционный социализм раскололся не только сегодня, а с начала войны. Нет ни одной страны, нет ни одного государства, в котором не было бы этого знаменательного раскола, этой трещины в учении социализма. И это прекрасно, что он раскололся!

В ответ на обвинение нас в том, что мы боремся против «социалистов», мы можем сказать только, что в эпоху парламентаризма эти сторонники последнего больше уже ничего общего с социализмом не имеют, а загнили, устарели, отстали и перешли, в конце концов, на сторону буржуазии. «Социалисты», которые кричали во время войны, вызванной империалистскими побуждениями международных грабителей, о «защите родины», – это не социалисты, а прихвостни, прихлебатели буржуазии.

Те, кто так много говорит о диктатуре демократии, – те бросают только бессмысленные, нелепые фразы, в которых нет ни экономического знания, ни политического понимания.

Один из возражателей говорил здесь, что Парижская Коммуна может гордиться тем, что во время восстания парижских рабочих в их среде не было насилий и произвола, – но нет сомнения, что Коммуна пала только потому, что она недостаточно использовала в нужный момент вооруженную силу, хотя и осталась в истории бессмертной, ибо первой на деле осуществляла идею о диктатуре пролетариата.

Касаясь в кратких чертах борьбы с представителями буржуазии, помещиков и капиталистов, оратор, под взрыв аплодисментов, твердо и решительно заявляет:

– Что бы ни говорили, а, в конце концов, волей революционного народа буржуазия вынуждена будет или сдаться на капитуляцию, или погибнуть.

Проводя параллель между анархизмом и взглядами большевиков, тов. Ленин заявляет, что теперь, в эпоху коренной ломки буржуазного строя, понятия об анархизме принимают, наконец, жизненные очертания. Но для того, чтобы свергнуть гнет буржуазного строя, нужна твердая революционная власть трудящихся классов – власть революционного государства. В этом суть коммунизма. Теперь, когда сама масса берет в свои руки оружие и начинает беспощадную борьбу с эксплуататорами, когда применяется новая власть народа, ничего не имеющая общего с парламентской властью, – в это время перед нами уже не старое, отжившее по своим традициям и формам государство, а нечто новое, основанное на творческой силе низов. И в то время, когда одни анархисты с боязнью говорят о Советах, все еще находясь под влиянием устарелых взглядов, новое, свежее течение анархизма определенно стоит на стороне Советов, в которых видит жизненность и способность вызвать в массах сочувствие и творческую силу.

Ваш грех и слепота в том, – заявляет оратор, обращаясь к «возражателям», – что вы не умели учиться у революции. Еще 4-го апреля в этом зале я утверждал, что Советы – это высшая форма демократизма[30]. Либо погибнут Советы – и тогда бесповоротно погибла революция, – либо Советы будут живы – и тогда смешно говорить о какой-то буржуазно-демократической революции в то время, когда назревает полный расцвет социалистического строя и крах капитализма. О буржуазно-демократической революции большевики говорили в 1905 году, но теперь, когда Советы стали у власти, когда рабочие, солдаты и крестьяне в неслыханной по своим лишениям и ужасам обстановке войны, в атмосфере развала, перед призраком голодной смерти, сказали – мы возьмем всю власть и сами примемся за строительство новой жизни, – в это время не может быть и речи о буржуазно-демократической революции. И об этом большевиками на съездах и на собраниях и конференциях резолюциями и постановлениями было сказано еще в апреле месяце прошлого года.

И тем, кто говорит, что нами ничего не сделано, что мы пребывали все время в бездействии, что господство Советской власти не принесло никаких плодов, мы можем только на это сказать им: загляните в самые недра трудового народа, в толщу масс, там кипит организационная, творческая работа, там бьет ключом обновляющаяся, освященная революцией жизнь. В деревнях берут крестьяне землю, рабочие захватывают в свои руки заводы и фабрики, повсеместно возникают всевозможные организации.

Советская власть добивается конца войны, и мы уверены, что она добьется его раньше, чем обещали представители правительства Керенского. Ибо в окончание войны вошел революционный фактор, который расторгнул договоры и аннулировал займы. Война кончится в связи с международным революционным движением.

В заключение оратор касается в нескольких словах контрреволюционных саботажников: это – отряды, купленные буржуазией, которая засыпает подачками саботирующих чиновников, объявивших борьбу Советской власти, во имя торжества реакции. То явление, что народ с плеча рубит крестьянским и рабочим топором буржуазию, это явление им кажется истинным светопреставлением и бесповоротной гибелью всего. Если мы виноваты в чем-либо, то это в том, что мы были слишком гуманны, слишком добросердечны по отношению к чудовищным, по своему предательству, представителям буржуазно-империалистического строя.

Ко мне на днях явились писатели из «Новой Жизни» с заявлением, что они пришли от имени банковых служащих, желающих поступить на службу и, прекратив политику саботажа, всецело подчиниться Советской власти. И я им ответил: давно бы так[31]. Но, говоря между нами, если они воображают, что мы, вступив в эти переговоры, отступим хоть на йоту от своих революционных позиций, то они жестоко ошибаются.

Мир не видел ничего подобного тому, что происходит сейчас у нас в России, в этой огромной стране, разбитой на ряд отдельных государств, состоящей из огромного количества разнородных национальностей и народов: колоссальная организационная работа во всех уездах и областях, организация низов, непосредственная работа масс, творческая, созидательная деятельность, которая встречает препятствия со стороны различных буржуазных представителей империализма. Они, эти рабочие и крестьяне, начали небывалую по своим титаническим заданиям работу и вместе с Советами сломят до конца эксплуатацию капитализма, и, в конце концов, гнет буржуазии будет раз навсегда низвергнут.