Теодор Хоффман - «Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

Советские танкисты катятся к линии фронта, которую держат германские добровольцы. Шумахер ждет до тех пор, пока они не повернутся к нему боком. Внезапно противотанковые орудия противника открыли огонь по обоим танкам дивизии «Викинг». Гремит первый выстрел. Советские истребители танков хорошо знают свое дело. Один немецкий танк подбит. Шумахера запрашивает по радио командир танковой части обершарфюрер СС Фибелькорн:

— Что случилось?

— Эти злодеи достали нас, обершарфюрер. Наше орудие вышло из строя. Мы выходим из боя.

Однако это не так просто. Загорелись масло и бензин. Танк охвачен огнем.

— Покиньте машину! — кричит командир танка тем танкистам, которые находятся внутри танка.

Экипаж ранен или обожжен. Обершарфюрер СС покидает горящее железо последним. Он чувствует колючую боль в лодыжке. Нога сломана. Его друзья с трудом вытаскивают командира из огня и несут на командный пункт танковой бригады. Вечером грузовик с боеприпасами доставляет его в госпиталь. Он переполнен тяжелоранеными, и сломанную ногу офицера здесь никто не считает серьезным ранением.

— Что же мне прикажете делать? — спрашивает обершарфюрер санитара.

— Ваши подчиненные должны позаботиться о вас и взять с собой.

Младший санитар медицинской службы накладывает офицеру временную гипсовую повязку, которую обматывает бинтом, так, чтобы температура, по крайней мере, спала и он смог идти прихрамывая. Между тем командир оставшегося танка противостоит теперь одиннадцати танкам врага. Унтерштурмфюрер СС Шумахер не может оставаться спокойным.

— Мы должны позволить противнику приблизиться на возможно близкое расстояние. А затем поймаем его.

На гребне холма появляются силуэты вражеских танков, которые идут один за другим. Т-34 образуют великолепную цель. Их экипажи простодушно надеются на свои танковые орудия. Шумахер отдает приказ:

— Мы станем уничтожать их по очереди. Только действовать надо очень быстро! По первому — огонь!

Снаряд разрывается, и первый танк застывает на месте. За ним вынуждены остановиться остальные десять, которые при таком построении не могут оказать сопротивления.

— Огонь! — кричит Шумахер.

Второй танк подбит, затем третий и еще один. После того как семь танков выведены из строя, осталось только три, которые, наконец, выбирают позицию и полным ходом идут на единственный немецкий танк.

— Мы ударим по ним, — говорит унтерштурмфюрер СС своим четырем танкистам. — Их всего лишь три.

— Но у нас осталось только три снаряда, унтерштурмфюрер.

— Никаких промахов. Счет в нашу пользу. Мы начинаем.

Три снаряда с дьявольской точностью пробивают броню вражеских танков и должны уничтожить все внутри машин. Советский экипаж обречен на ужасную гибель. Но эти три танка еще не совсем уничтожены. Немецкий танк 3-й группы продолжает сражение.

— Возможно, экипажи этих танков еще живы, — говорит Шумахер. — Вы должны сжечь их, иначе Советы отведут танки назад и снова начнут атаку.

Несколькими выстрелами немцы добивают все три Т-34. Боеприпасы летят высоко в воздух, и черные столбы дыма поднимаются над поверженными машинами. К танку Шумахера подвозят несколько снарядов, и он направляется к югу от Ново-Буды, где продолжается сражение. Унтерштурмфюрер СС использует передышку. Он вглядывается через оптический прицел из щели бронированной башни, чтобы сориентироваться в пространстве. И видит еще один вражеский танк, который ускользнул от его танкистов. Теперь он настойчиво следует за машиной Шумахера, стараясь уничтожить ее сзади.

— Стой! — приказывает он водителю. — Он не должен уйти от нас.

Танк останавливается, башня вращается на 180 °C, ствол орудия направляется на Т-34, который не может больше уклоняться, так как приближается к танку Шумахера с большой скоростью.

— Огонь! — приказывает Шумахер.

— Броня пробита! — немедленно сообщает башенный стрелок.

За короткое время унтерштурмфюрер СС Курт Шумахер со своей боевой машиной уничтожил 11 советских танков. За это он получил от оберштурмфюрера СС Рыцарский крест и Железный крест в придачу. Шумахер принимает командование над 3-й группой[18].

Гауптштурмфюрер СС Леон Дегрелль, новый командир бригады «Валлония», которая накануне выдерживала тяжелые сражения, как мог боролся с высокой температурой и усталостью. С красными глазами, стуча зубами, он направляется в штаб дивизии, куда его вызвал группенфюрер СС Гилле.

Начальник германских добровольцев смотрит на него из-под очков в роговой оправе неподвижным взглядом. Лицо его, изборожденное складками, неподвижно. Он по-прежнему выдает один и тот же приказ:

— Стоять. Не отступать без моей команды. Ни на один метр!

Сражающихся солдат в его дивизии осталось совсем мало. Не хватает и боеприпасов. За 20 дней ожесточенной борьбы погибло большинство подчиненных ему солдат. Герберт-Отто Гилле знает, что он должен выполнить приказ Генерального штаба и держать оборону до начала общего прорыва из котла. Каждый приступ слабости был бы катастрофой для его дивизии.

Группенфюрер СС с бледным лицом и механическими движениями похож на привидение. С ледяным спокойствием он принимает вождя рексистов.

— Мы, без сомнения, послезавтра начнем прорыв. Но до этих пор ваши солдаты должны выстоять.

Всегда одно и то же слово «выстоять», которое звучит как удар колокола. Леон Дегрелль ничего не может возразить против этого приказа. Для Герберта-Отто Гилле невозможное кажется простым. Вождь рексистов отвечает коротко:

— Мы будем держаться. Но нам не хватает боеприпасов, группенфюрер!

— Сколько? — спрашивает Гилле.

— На 50 000 выстрелов!

— Вы получите.

Военная авиация пока еще могла сбрасывать на парашютах для осажденных по несколько металлических ящиков, главным образом с боеприпасами. Теперь, по крайней мере, все снабжение переключилось на оружие.

Кивком головы командир дивизии «Викинг» отпускает Дегрелля. Затем он идет к начальнику штаба, который склоняется над картой, где нанесены последние сведения о продвижении русских войск.

Следующий день, 15 февраля, характеризуется сильным ветром на территории котла, который становится все теснее. Туда прибыли спасенные десятью днями назад грузовики, и они теперь сосредоточились на небольшой площади в неописуемом хаосе. Теперь каждое новое продвижение транспортных средств становится невозможным. Кроме того, со всего фронта сюда прибыли пехотинцы, которые должны задержать наступление Советов на Шендеровку, пытаясь ее сохранить. В то время как валлоны еще остаются воевать на юге Ново-Буды, деревня Стеблев на севере котла была сдана добровольцами. Теперь осажденные оказались в кругу диаметром едва ли больше четырех километров. Донесения, которые прибывают в штаб дивизии, одно пессимистичнее другого. Солдаты истощены. Они промерзли, изголодались и ни на что больше не надеются. Самоубийства становятся все более частыми. Некоторые германские добровольцы предпочитают выстрелить себе в голову, чем так страдать и дальше, тем более что, как кажется, нет никакого иного выхода, как плен или смерть. В бывших колхозных постройках Шендеровки разместили раненых. Их уже больше тысячи двухсот из дивизии «Викинг» и бригады «Валлония». При случае снаряд пробивает соломенную крышу и взрывается в середине сарая, где на больничных койках и просто на земле валяются раненые. Умрет один, а вслед за ним выносят другого. Кое-кто не выдерживает всего этого ужаса и боли и впадает в истерику. Изувеченные, с ампутированными ногами выползают на улицу в снег и грязь, чтобы выбраться из этого ада. В сарае что-то уже горит. Санитары, не слушая жалобных стонов и криков, начинают тушить огонь. Там и сям сгорает заживо кто-либо из попавших в этот лагерь. Падают подпорки, стены рушатся прямо на раненых.