Аллен Даллес - Тайная капитуляция

Кессельринг поспешно вернулся в Мюнхен. Гофер остался на своем посту в Инсбруке, откуда он, очевидно, извещал Кальтенбруннера о происходящем. После совещания Витингоф и Ран остановились для коротких переговоров в Мерано, южнотирольском городе к северу от Больцано, где Ран устроил свою временную резиденцию после роспуска посольства Германии при республике Муссолини на озере Гарда.

Генерал Рёттигер остался в Больцано и поддерживал связь с Витингофом по телефону. Он с тревогой узнал о неубедительном исходе совещания с Кессельрингом и выехал на автомобиле в Мерано для встречи с Раном и Витингофом. Видимо, он понимал, что Ран будет полезен в попытках убедить Витингофа действовать теперь на свой страх и риск, поскольку другого пути не было видно. Он взял с собой Дольмана, потому что был информирован о плане Рана направить его в Швейцарию.

Должен пояснить, что наши сведения о совещании в Мерано и последующих событиях основаны на серии письменных воспоминаний, полученных нами от трех участников совещания – Витингофа, Рёттигера и Дольмана, – а также от Вольфа, когда война была уже окончена. Что случилось в Мерано – можно оценить по выдержкам из этих отчетов.

Рёттигер писал: «Витингоф впал в полное уныние и считал, что он более не в состоянии осуществить капитуляцию. Я возражал ему. Последовала чрезвычайно бурная дискуссия, в ходе которой я вынужден был использовать весьма резкие выражения. Ран оставался нейтральным».

Дольман писал: «Витингоф был настроен пессимистично, возбужден, нервозен. Слава богу, здесь был генерал Рёттигер, без которого все мероприятие оказалось бы невозможным. Витингоф продолжал твердить о чести солдата и верности фюреру, которые, однако, не помешали ему несколькими днями ранее направить своего штабного офицера Швайница с доверенностью действовать в целях окончательной капитуляции в Италии… Впервые в жизни я слышал беспощадную словесную дуэль двух высших офицеров, в конце которой Рёттигер заявил, что так много слов о чести и верности и столько болтовни не могут убедить никого, когда очевидно, что причиной беспокойства о них является просто потеря личного мужества…»

Витингоф не упоминает об этом дне в своих мемуарах. Очевидно, ему не хотелось о нем вспоминать.

Таким образом, днем 27 апреля, через несколько часов после того, как я получил сообщение из Вашингтона, что запрет на переговоры снят, прошло совещание, которое грозило сорвать миссию германских эмиссаров в Казерте. Старший командир, Витингоф, который пять дней назад согласился направить эмиссара для подписания капитуляции, теперь был готов отступиться от своего решения.

Едва завершилось совещание, пришло известие, что Вольф переправился в Австрию и находится на пути в Больцано. Это устраняло необходимость поездки Дольмана в Швейцарию. Вместо этого все четверо, Витингоф, Рёттигер, Ран и Дольман, вернулись в Больцано, чтобы встретить там Вольфа. Они также сочли необходимым проинформировать Гофера о возвращении Вольфа. Ему позвонили в Инсбрук и попросили этим же вечером приехать в Больцано.

Вольф прибыл в Больцано незадолго перед полуночью 27 апреля. Важнейшее совещание главных германских заговорщиков, участников «Восхода», началось около 2 часов утра 28 апреля. Вольф поведал своим слушателям о последних событиях в Швейцарии – о том, как союзники прервали переговоры, затем изменили свои инструкции, и об отъезде Швайница и Веннера в Казерту. Вольф доказывал, что безоговорочная капитуляция – единственный вариант, который примут союзники. Какие-то сделки по отдельным вопросам, сказал он, сейчас не подлежат обсуждению. Некие шансы могли бы существовать раньше, если бы немцы не затянули дело до такой степени и не спорили так долго между собой. Успешное наступление союзников и беспорядочное бегство германских армий, происходящее в последние недели, которые с тех пор, как впервые возникла серьезная возможность прекращения огня, – вот что решило дело. Никто не может надеяться, что победоносная армия союзников позволит немцам выпрашивать особые условия.

Действительно никто – за исключением Гофера. Он явно был глубоко разочарован. Он заявил, что впервые слышит о «безоговорочной капитуляции» и знает, что на эти условия никогда не согласится. Он потребовал, чтобы все воинские формирования на его территории были поставлены под его контроль. Такое требование коварного правителя Тироля встретило неистовые протесты всех присутствовавших, даже Витингофа. Рёттигер затеял с Гофером жаркий и безрезультатный спор, и уже засветло собеседники разошлись, так и не придя ни к какому соглашению. Гофер был в гневе. Остальные участники решили, что не следует предпринимать каких-либо действий, пока из Казерты не вернутся эмиссары с условиями капитуляции. Очевидно, никто не был склонен информировать Кессельринга об их присутствии там.

Было 28 апреля: эмиссары только что прибыли в Казерту. В этот день произошло событие, которого боялись все германские заговорщики из «Восхода». Гитлер назначил Кессельринга главнокомандующим всеми германскими армиями на юге, включая армии Витингофа. Это был один из последних приказов Гитлера, почти похоронивший «Восход».

В какой-то момент 29 апреля Гофер сумел связаться с Кессельрингом и сообщил, что Вольф рассказал заговорщикам днем раньше: условием союзников была безоговорочная капитуляция. Рёттигер, который, в отличие от Вольфа, никогда не доверял Гоферу, был первым, кто понял, к чему идет дело. В телефонном разговоре, который состоялся у него с Гофером 29-го, тот орал на него: «Вы собираетесь действовать через мою голову! Я не намерен больше иметь ничего общего с вашими планами! Почему вы ведете переговоры вместо того, чтобы сражаться?» Рёттигер сказал Вольфу, что, по его мнению, над ними нависла грозная опасность. И все же Вольф не мог поверить, что Гофер их предал. Позже в тот же день, в другом телефонном разговоре, Кессельринг предупредил Рёттигера: «Сражайтесь – и не думайте о переговорах».

Топор опустился рано утром 30 апреля. В Больцано поступили приказы Кессельринга, отстраняющие Витингофа и Рёттигера от командования. Они были обязаны явиться на секретный командный пункт армейской группы в Доломитовых Альпах, чтобы предстать перед военным судом. Генерал Шульц должен был занять место Витингофа, а генерал-майор Венцель – Рёттигера. Вольф, не перешедший под командование Кессельринга, был оставлен для специальной обработки в СС. Его уведомили, что Кессельринг обратился к Кальтенбруннеру с просьбой о расследовании его дела, поскольку Кальтенбруннер был высшим чином СС и начальником гестапо в этом районе. В этот момент Вольф наконец осознал, что Гофер их предал.