Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Юрьевна Захарова
Необходимые, но в то же время жесткие меры карантина во время чумы создавали местному населению на зараженных территориях серьезные проблемы в различных сферах их деятельности.
И в данной ситуации многое зависело от степени влияния местной власти на людей, насколько ей удавалось создавать необходимую моральную и экономическую поддержку населению, в противном случае одна трагедия порождала другую. События в Севастополе 1830 г. во многом подтверждают вышесказанное.
Светлейший князь М. С. Воронцов.
Портрет работы Франца Крюгера
Старый дворец времен князя Воронцова в Тифлисе
Хирургические инструменты Пирогова, которыми он сделал в 1847 году, в разгар Кавказской войны, первую операцию с применением наркоза
Имам Шамиль. Хромолитография неизвестного художника XIX века
Сакля Шамиля в Гунибе. И.Н. Занковский
Тифлис. Литография. 1820-е годы. К.П. Беггров
Модель памятника М. С. Воронцову, установленного в 1867 году в Тифлисе. Н.С. Пименов
Князь А.И. Барятинский. Литография В. Тимма
Возвращение из набега
Тифлис. 1830-е годы.
Знак отличия Шамиля
Посещение Шамилем 1-го Кадетского корпуса.
Из «Русского художественного листка» В. Тимма. 1859 год. № 136
Прогулка Шамиля по улицам Санкт-Петербурга
Посещение Шамилем Императорской Публичной библиотеки.
Из «Русского художественного листка» В. Тимма. 1859 год. № 136
Шамиль у профессора мирзы Казем-Бека
Шамиль с сыном и мюридами в театре.
Из «Русского художественного листка» В. Тимма. 1859 год. № 136
Поручик Гребенского казачьего полка Федюшкин и его жена. Альбом акварелей князя Гагарина
Портрет Акимовой.
Неизвестный грузинский художник середины XIX века
Типы Кавказа
Абазинка
Черкес
В окрестностях Тифлиса.
«Русский художественный листок» В. Тимма. 1861–1862 года
Лезгинка на террасах в Тифлисе. С рисунка князя Г. Г. Гагарина
Казачка станицы Червленной. Альбом акварелей князя Гагарина
М. С. Воронцов находился в Одессе и готовился к отъезду за границу своей любимой дочери Александры, когда случились так называемые севастопольские события: «В нем возгорелась борьба между чувствами отца и долгом верноподданного»[528]. М. С. Воронцов делает выбор и спешит туда, куда зовут его долг и обязанности.
Находясь на Северной стороне оцепленного из-за чумы Севастополя, под зноем, в палатках, как пишет очевидец событий М.П. Щербинин, М. С. Воронцов должен был быстро осознать причины бунта, степень виновности участников беспорядков и тех, кто вовремя не принял мер к их ликвидации. Он работал с раннего утра, единственным видом отдыха, подчеркивает Щербинин, были поездки каждый вечер на лодке через бухту с Северной к Графской пристани города, где ждали его распоряжений.
Неопубликованные материалы, хранящиеся в фондах РГАДА, – выводы следственной комиссии о причинах бунта [529] – позволяют нам оценить меры, принятые М. С. Воронцовым к ликвидации его последствий. В специальном донесении комиссии на имя М. С. Воронцова, в частности, говорилось: «Непокорные жители Корабельной слободки приносили жалобы на претерпеваемые ими нужды в продовольствии и топливе, на неприличное с ними обращение, на лишение способов к заработкам во время карантинного их положения, на деланные им угрозы и, наконец, на продолжительность оцепления»[530].
Началом к возмущению послужило выступление 27 мая женщин Корабельной слободки, следовательно, для предотвращения событий 3 июня власти имели неделю времени. Социальный состав принявших участие в восстании был довольно пестрый: наряду с рабочими и низшими военными чинами по делу проходили представители высшего командного состава армии и флота, мещане, лица духовного звания. Всех участников насчитывалось 1580 человек[531].
Ссылаясь на показания чиновников, находившихся при Севастопольском военном губернаторе Н.А. Столыпине[532], комиссия подчеркивала, что контр-адмирал Скаловский «не способствовал надлежащим образом намерениям Столыпина к усмирению непокорных оружием, но Скаловский нисколько сего не подтверждает, напротив того, объясняет, что Столыпин никогда не имел намерения и не поручил ему действовать оружием» [533].
Скаловский заявлял, что жители Корабельной слободки заверяли его, что не нарушат карантинных правил, о чем он довел до сведения Столыпина.
Комиссия пришла к выводу, что Столыпин не оценил должным образом опасности и не проявил твердости для предотвращения бунта. Поведение некоторых офицеров и нижних чинов способствовало действиям бунтующих. Некоторые из нижних армейских чинов были замечены в грабежах. Такое бездействие войск, по мнению членов комиссии, не давало свободу действий бунтующих, но склонило на их сторону тех, кто пребывал в нерешительности. В заключение следственная комиссия пришла к выводу, что бунт, с 3-го на 4-е число июня в Севастополе произшедший, в свое время был не прекращен, а «прекратился сам собой»[534].
Основным источником деятельности самого М. С. Воронцова в ликвидации последствий бунта 1830 г. в Севастополе служат его мемуары, опубликованные на французском языке (на русском языке данный источник не издавался)[535]. Согласно приказу императора, М. С. Воронцову было поручено командование всеми войсками, находящимися в городе и его окрестностях, и морским флотом; ему подчинялись все административные власти Севастополя.
Для ограничения распространения чумы М. С. Воронцов предписал адмиралу Грейгу, чтобы ни одно из
