Алексей Богомолов - Легенды первых лиц СССР

Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев воду любил и охотно плавал. Владимир Мусаэлян, его личный фотограф, отвечая на вопрос, занимался ли спортом Леонид Ильич, вспоминал интересный случай:

— Специально — нет. Но плавал много. На даче и в Завидово были небольшие бассейны. А в Крыму в море по два часа плавал, без перерыва. Охранники замерзали, вылезали по очереди в лодку греться, а он — нет (за ним всегда плыли два охранника и лодка — не дай бог, чтоб чего не случилось). Вот на фотографии в бассейне, он — уже пожилой, ему в последние годы стали надевать спасжилеты, на всякий случай, чтоб не ковырнулся в воду. А вот он с Вилли Брандтом в бассейне, это в Крыму было. Брандт не собирался с ним в бассейне плавать, это Брежнев ему предложил. Тот стал отнекиваться, сказал, что у него плавок с собой нет. «Я дам вам плавки», — и они пошли в бассейн. В ФРГ потом все возмущались: как это так, Брандт позволил себе залезть в бассейн с генсеком.

Брежнев любил прогулки на катере и при случае мог сам управлять судном. Об одном таком случае, который произошёл в мае 1973 года в Завидово и пощекотал нервы пассажирам катера, вспоминал переводчик Виктор Суходрев:

— К причалу был пришвартован небольшой катер. За руль уверенно сел Брежнев. Рядом с собой усадил Киссинджера. Механик-водитель и я устроились на заднем сиденье.

С первых секунд плавания мне стало ясно, что этот катер — очередное чудо советской конструкторской мысли. Брежнев вёл его лихо: гнал на максимальной скорости, закладывал резкие виражи, от которых фонтаны брызг обдавали почему-то именно меня. Несколько раз, не снижая скорости, проносился через заросли камыша. Словом, ощущения были не для слабонервных…

Киссинджер в своих воспоминаниях также писал об этой поездке, но по одной лишь ему известной причине написал, что за штурвалом судна находился не Брежнев. В действительности же и тогда, и в ряде других эпизодов, особенно в Крыму, Леонид Ильич с удовольствием лично катал по водным просторам своих гостей.

Вообще с Крымом, где любили отдыхать советские руководители и их высокие гости, связано довольно много приключений на воде. Владимир Кузнецов, с которым мы уже встречались на страницах этой книги, однажды был начальником охраны важного для нашей страны гостя с Ближнего Востока. В то время отношения у нас с Ираном были замечательными, иранский шах трижды бывал в СССР, а тут решил послать к нам своего сына — надежду и опору государства. Владимир Кузнецов вспоминает некоторые детали этого визита:

— В середине 1970-х годов к нам приезжал с визитом сын иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Было ему в то время лет пятнадцать. Реза Кир Пехлеви был старшим сыном и считался наследником престола. Побывав в Москве, он отправился в Крым, где для него был запланирован отдых в Мисхоре. А когда мы туда приехали, уже вечером, ко мне приходит министр, сопровождавший принца. Приходит крайне удручённый и говорит: «Всё, завтра мне голову отрубят. Я забыл взять с собой из Тегерана штандарты, которые крепятся на крыло автомобиля». Выяснилось, что у шаха — свой штандарт, у принца свой. А тот, который был установлен на «ЗиЛе», перевозившем наследника, от большой скорости несколько поистрепался.

И министр говорит мне: «Владимир, а ты можешь открыть воздушное пространство и посадить в Крыму наш самолёт, который привезёт штандарты?» Тут я, конечно, вспомнил Штирлица, который спрашивал себя: «Кем они в Москве меня считают?» Но помогать так помогать… Позвонил своему заместителю, дал указание обеспечить приземление самолёта. Через час из Тегерана вылетел «Боинг-707», который вёз эти штандарты. На аэродроме его встретили, затем прямо на рулёжной дорожке из окна пилотской кабины на верёвке был спущен свёрток со штандартами, а самолёт развернулся и улетел обратно в Иран. Потом я спросил министра, за чей счёт гоняли самолёт к нам. Он ответил, что за его собственный, поскольку за лишний реал из казны ему могли бы не только руку, но и голову отрубить.

А потом мы поплыли на катере вдоль крымского побережья. И уже когда возвращались в Мисхор, произошло ЧП. Реза Кир Пехлеви забрался на верхний мостик и стал фотографировать берег и море. А на подходе к гавани сторожевой катер, шедший сзади нас, обогнал нас, чтобы вести к берегу. Волна, поднятая им, качнула наше судно, и наследник иранского престола стал падать с относительно большой высоты в воду. Трудно сказать, как мне удалось его поймать на лету, но я сумел ухватить его за плечо и не дал упасть с катера.

Вечером меня пригласили к наследнику иранского престола, ион, поблагодарив меня, вручил мне увесистую горсть золотых монет. Одна из них до сих пор хранится у меня, а остальные я раздал ребятам, которые работали вместе со мной.

Потом, когда принц уже уезжал, нам принесли памятные подарки в красивых коробках. Мне была вручена коробка побольше других. Когда ребята пооткрывали свои подарки, то там оказались красивые серебряные шкатулки с золотым гербом Ирана на крышке. А у меня — металлическая ваза. Была она очень тяжёлая, и выяснилось, что сделана она из золота и весит три килограмма. Коллеги стали спрашивать меня, что я с ней буду делать, на что я в шутку ответил: «Продадим, а деньги пропьём». А один основательный старослужащий взял бумажку и стал считать, сколько водки можно купить, если эту вазу отнести в скупку. Выяснилось, что если эти три килограмма продать по 36 рублей за грамм, то получится 108 тысяч рублей, на которые можно купить 25 тысяч бутылок водки. «Да, — грустно сказал он, — столько нам впятером не выпить…» Но выпить на эти деньги нам так и не пришлось. На следующее утро пришёл испуганный иранский министр и сообщил, что мне случайно вручили не тот подарок. Пришлось вернуть…

А случай, когда один из высших руководителей советского государства действительно был на грани жизни и смерти в результате происшествия на воде, произошёл летом 1978 года. И что любопытно, произошёл он с Алексеем Николаевичем Косыгиным, в прошлом мастером спорта по академической гребле и чемпионом Ленинграда по этому виду спорта. Конечно, годы брали своё, ему было уже за 70, но он вёл достаточно активный образ жизни, много ходил, играл в волейбол. Ну а главным увлечением его было катание на байдарке. Не на какой-нибудь там шлюпке, а на самой настоящей байдарке, предназначенной для профессиональных спортсменов.

Вокруг случая в Архангельском было в своё время множество слухов и пересудов. Поэтому я попросил рассказать о нём Николая Егорова, одного из ветеранов органов государственной охраны, человека, который, собственно, и спас Косыгина.