Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Александр Исаакович Кушнир
Механика судьбы. 1995–1996
Не имеет ни малейшего смысла говорить обо мне, потому что меня не существует... Никогда не мог понять — каким же образом я умру? Нечему распадаться, нечему умирать, нечему исчезать. Я раскидал себя всего везде по частям. Меня нет.
Сергей Курёхин в интервью «Невскому времени», 13.11.93
Перезагрузка сознания
Несмотря на то, что советский джазмен свингует, как лось, советский джаз — это вообще не музыка, а своеобразная форма хасидизма. Российский джаз так и выродился, то же самое происходило и с роком: хуевый детерминизм! Нужно отдать корабли.
Сергей Курёхин, 1995
К концу 1994 года Сергей Анатольевич Курёхин окончательно разочаровался в идеалах демократии и либеральной экономики. Первоначально Капитан относился к демократам с надеждой. Он понимал, что новая власть пытается строить современное общество, не имея для этого ни четкой идеологии, ни опыта, ни денег. Сергей был готов терпеть и ждать, поскольку как художник наконец-то получил долгожданную свободу — свободу поступков, свободу перемещений, свободу жестов. При этом он чувствовал, что при исторической зашоренности населения создавать новое государство будет непросто.
«Проблема России состоит в том, что в стране слишком мало сумасшедших, — заметил Курёхин в беседе с Сергеем «Питом» Селивановым, перемещаясь на пароме из Дании в Германию. — И одна из моих задач — сломать подобные стереотипы. Чтобы люди могли свободнее думать и свободнее совершать поступки».
В какой-то момент Капитан четко осознал, что время идет, а в стране ничего не меняется. Скептическое отношение к демократам возникло у Курёхина после того, как чиновники попытались захватить художественный сквот на Пушкинской, 10. Это было полуразрушенное здание без воды, тепла и электричества, в котором творили около двухсот питерских художников, включая несколько театров-студий, и музыканты «Странных игр», «Пикника», «Колибри», «Аквариума» и «ДДТ».
«Речь идет о некоей тенденции в Петербурге — прикрыть всё то, что способствовало зарождению демократии, которая, к сожалению, сейчас увядает на наших глазах, — заявил Курёхин в эфире «Би-Би-Си», посвященном ситуации с Пушкинской, 10. — И самое поразительное, что художники, которые были андеграундом при коммунистах, становятся андеграундом при новой власти, демократической. Только раньше они были андеграундом политическим, а теперь — эстетическим».
Оценивая действия нового поколения муниципальных чиновников, Капитан понял, что они мало чем отличаются от советских бюрократов. С высоких трибун говорили о прогрессе, эволюции и модернизации, но их программные заявления не имели ничего общего с поступками.
«У власти находятся практически те же люди, что и раньше: бывшая партийная или комсомольская номенклатура, — говорил Курёхин в одном из интервью. — Она прекрасно чувствует себя и в новой обстановке».
В этот период Капитан окончательно разуверился в социальной активности большинства своих друзей. Он с горечью заметил, что все надежды на прорыв в духовной сфере остались исключительно на уровне иллюзий и разговоров.
«Я пришел к выводу, что сейчас искусство достигло максимальной точки дегенерации, — заявил Курёхин в одном из интервью. — Оно потеряло основу и уже давно движется по инерции».
Сергей чувствовал, что ситуация в стране становится тупиковой. Незаметно для окружающих он взял паузу — как выяснилось позднее, длиной в несколько месяцев.
Пауза выглядела по-курёхински оригинально. Дав в своей жизни несколько сотен интервью, Маэстро решил кардинально сменить курс и... ненадолго стать журналистом. Попробовать себя на радио, в журналах, на телевидении. Он верил в свои знания, в свое профессиональное очарование и интуицию. С нечеловеческой любознательностью он страстно изучал новые для себя технологии — от азов интернета до особенностей интервьюирования в прямом эфире.
На телевидении Сергей делал интервью с деятелями культуры родного города — от академика Лихачева до «Новых художников» — и в роли корреспондента был чудо как хорош. Архивные телезаписи демонстрируют Капитана во всём адмиральском великолепии. Это был редко встречающийся тип журналиста, который, с одной стороны, блестяще готовится к интервью, а с другой — дает собеседнику уникальную возможность раскрыться, не перебивая его «умными» вопросами.
В сорокалетнем возрасте Курёхин начал писать не только поэзию (для «Детского альбома»), но и экспериментировать в жанре публицистики. Сергей долго и тщательно готовил концептуальный манифест «Морфология популярной механики», впоследствии перепечатанный рядом изданий. В журнале «ОМ» Капитан выступает в роли колумниста. Он вовсю иронизирует над незатейливым мирком столичного гламура: ночными клубами, глянцевыми изданиями типа Playboy и Cosmopolitan, — и всё это в рамках своей авторской колонки.
Параллельно Курёхин вел на «Радио-1 Петроград» еженедельные авторские передачи о шумовой и авангардной музыке. Он пропагандировал творчество Current 93 и японских шумовиков, которые превращали свои концерты в акты самоуничтожения. Маэстро подобная бескомпромиссность не могла не нравиться, особенно на фоне окружавшей его всеобщей питерской вялости.
Вскоре Курёхин стал звездой не только «Радио-1», но и всего «Пятого канала». Вместе с Потемкиным, Набутовым и Шолоховым он постоянно придумывал какие-то гэги, в результате чего зрителей как магнитом притягивало к экрану. Как-то раз он «на спор» решил в прямом эфире взять интервью у лидера коммунистов Геннадия Зюганова, партия которого в ту пору представляла собой серьезную оппозицию не только новомодным политическим блокам, но и всей «демократической» России.
Примечательно, что незадолго до этого сам Курёхин со страшной силой открещивался от любых вопросов и заявлений на политические темы.
«Я не хочу рассуждать о судьбах России», — говорил Капитан в интервью газете «Вечерний Петербург».
«Я не интересуюсь политикой, — заявлял он в прямом эфире «Радио 101». — Меня интересуют движение новой магии и звуковой террор».
И если даже Сергей не лукавил, дальнейшие события опровергли эти высказывания полностью. Как заметил Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература», «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». На примере Курёхина модели 1995–1996 годов этот тезис получил свое решительное подтверждение.
Встреча с Зюгановым в телевизионной студии была для Сергея Анатольевича чем-то средним между испытательным полигоном и взлетной полосой. Возможно, сам Капитан об этом и не догадывался, но по факту это было именно так.
И вот в определенный час зрители увидели на экране
