Давид Ливингстон - Дневники исследователя Африки

Держась севернее всех владений Нсамы и двигаясь на запад, наша маленькая партия 8 ноября достигла северного конца озера Мверу. Это довольно большое водное пространство, шириной в двенадцать миль или более, окаймленное на востоке и на западе высокими, поросшими лесом хребтами. Западный хребет более высокий и составляет часть страны, называющейся Руа-Мверу. Из северо-западного конца озера вытекает река Луалаба; на восточной стороне вблизи ее середины в озеро впадает река Колонгоси (в арабском произношении Карунгвеси), а на южном конце – реки Луапула и Робукве.

Наиболее интересная особенность озера Мверу в том, что оно представляет собой одно из звеньев в цепи озер, связанных между собой рекой длиной около 500 миль. Начинается эта река, под названием Чамбези, в стране мамбве, к северо-востоку от Молембы. Затем она течет на юго-запад и запад, пока не достигнет 11° ю. ш. и 29° в. д., где образует озеро Бемба (Бангвеоло). По выходе из озера река получает новое имя, Луапула, и течет в здешние места, где впадает в Мверу. Вытекающая далее из этого озера река называется уже Луалабой и течет на северо-запад в Руа, где образует еще одно озеро с многими островами. Это озеро называется Уренге (Уленге). Другие сведения не вполне определенно говорят о том, что река впадает не то в озеро Танганьика, не то в другое озеро, за ним. Когда я переходил через Чамбези, то из-за сходства названий вообразил, что это приток Замбези. Однако местные жители сказали мне: «Нет. Эта река течет на юго-запад и образует там очень большое озеро». Но у меня укоренилась мысль, что озеро Льемба – это то озеро Бемба, о котором я слышал в 1863 г., к тому же мы так изголодались на юге, что я с радостью обратил лицо к северу. Похожее на реку продолжение Льембы, может быть, идет к Мверу или в другое место, к которому я не могу пройти, следуя рукаву. Я направился к озеру Мофве, где сейчас нахожусь. Со времени прихода в город Касембе я получаю столь сходные сведения от местных жителей и арабов, что не могу сомневаться в их точности: они говорят, что я нахожусь всего в десяти днях пути от озера Бемба, иначе называемого Бангвеоло. Я так устал от исследовательских походов, не получая в течение двух лет ни слова из дома и вообще ниоткуда, что должен отправиться в Уджиджи на Танганьике за письмами, прежде чем предпринять что-либо. Мне сообщили, что берега озера Бангвеоло и соседние с ним территории очень болотистые и нездоровые. У меня нет лекарства. Население здесь очень страдает от опухоли щитовидной железы (зоба) и слоновой болезни; сейчас период дождей, очень для меня опасный.

Когда мы были на южном конце Мверу, то от нас до города Касембе было столь близко, что казалось, есть смысл тут же установить, какова длина озера, и заодно посетить Касембе. Мы пошли на север между двумя хребтами гор, идущими вдоль восточной стороны озера, но горы и долины так заросли высоким лесом, что сквозь него редко проглядывало озеро. Города Касембе мы достигли 28 ноября. Он стоит близ северного конца маленького озера Мофве, шириной от одной до трех миль и длиной в шесть или семь; в озере полно заросших осокой островков и много рыбы. Местность здесь совершенно ровная, но в пятнадцати или двадцати милях на запад от Мофве, в Руа, виден длинный горный хребет. Между этим хребтом и Мофве протекает к озеру Мверу река Луапула. Озеро называется Мверу оката (великое Мверу), так как длина его около пятидесяти миль.

Город Касембе представляет собой плантацию касавы, длиной и шириной в милю, хижины разбросаны по всей этой площади. Некоторые из них окружены квадратными дворами, огороженными тростником, но никаких попыток расставить жилища в каком-нибудь порядке не делалось; все это можно скорее назвать деревней, чем городом. Нельзя было даже приблизительно определить количество населения путем подсчета хижин; они расположены беспорядочно и заслонены касавой. Но по моему впечатлению, основанному на подсчете жителей других подобных скоплений хижин, население города меньше тысячи душ. Двор, или огороженная площадка Касембе – некоторые назвали бы это дворцом, – прямоугольный участок размером триста ярдов на двести. Его окружает высокая тростниковая изгородь. Внутри, где Касембе устроил в мою честь торжественный прием, стоит гигантская хижина самого вождя и десятка два маленьких хижин для прислуги. Хижина королевы сооружена позади хижины вождя и тоже окружена рядом маленьких хижин. Большая часть огороженного пространства занята плантацией касавы, Curcus purgaris и хлопка.

Касембе сидел перед своей хижиной на квадратном сиденье, поставленном на львиные и леопардовые шкуры. Он был одет в одежду из грубого манчестерского ситца, синего с белым, с каймой из красной байки, уложенную крупными складками, так что она была похожа на кринолин, повернутый задом наперед. Руки, ноги и голова его были прикрыты рукавами, поножами и шапкой, сделанными из разноцветных бус, снизанных в красивые фигуры. Поверх шапки была надета корона из желтых перьев. Каждый из его сановников выходил вперед под громадным, плохо сделанным зонтиком в сопровождении своих подчиненных, отвешивал поклон Касембе и усаживался по правую или левую руку от него. То же сделали музыканты из оркестра. Меня вызвали, я встал и поклонился. Старый советник с обрезанными ушами сделал вождю доклад, насколько мог подробный, о том, что он смог во время нашего пребывания узнать об англичанах вообще и о моем прошлом в частности.

Очень большое внимание возбудило сообщение, что я прошел через страну Лунда, к западу от владений Касембе, и посетил вождей, о которых он почти ничего не знает. Затем Касембе заверил меня, что я желанный гость в его стране, могу ходить, куда пожелаю, и делать, что хочу. Мы пошли во внутреннее помещение (два мальчика несли за Касембе его шлейф), где были разложены все мои подарки. Он уже раньше сам осматривал их, и мы знали, что он остался доволен. Подарки состояли из восьми рядов шерстяной саржи оранжевого цвета, большой полосатой скатерти, еще одного большого куска ткани манчестерского изготовления, имитирующей материю Западного берега, африканской выработки; эти материи неизменно вызывают восхищение арабов и африканцев; кроме того, большой, богато позолоченный гребень для узла прически, какой носили леди пятьдесят лет назад. Его подарил мне один мой приятель из Ливерпуля, и так как Касембе и люди Нсамы отращивают себе волосы и собирают их сзади в узел, то я был уверен, что этот предмет будет в его вкусе. Касембе выразил свое удовольствие и снова приветствовал меня как желанного гостя.

У меня было еще одно свидание с Касембе, когда я пытался уговорить его не продавать своих людей в рабство. Некоторое время он слушал меня, потом разразился тирадой о величии своей страны, о своей власти и могуществе; но Мохамад бин Салех, живущий здесь уже десять лет, высмеял его и вызвал смех присутствующих, рассказав, как другие вожди в стране Лунда дарили мне быков и овец, а у Касембе для подарка была только жалкая козочка и немного рыбы. Мохамад также заявил, что на свете есть только два настоящих государя – султан Занзибара и королева Виктория. Когда мы пришли в третий раз, чтобы попрощаться с Касембе, он держался далеко не с такой важностью, и у меня создалось впечатление, что я мог бы скоро с ним подружиться. Вход в его двор украшен множеством черепов, и у большого числа его сановников обрезаны уши, а у некоторых отрублены руки; это показывает, какими варварскими способами он добивается усердия в работе и честности своих министров. Я не мог удержаться от неприязни к нему.