Алексей Шишов - Русские князья

Малолетство посаженного на княжение одного из сыновей Даниила Московского не удивляет — такую символическую миссию княжеские сыновья могли выполнять с семилетнего возраста. Так, например, великий воитель Руси Александр Невский был оставлен отцом на княжении в Великом Новгороде, когда ему было около восьми лет, а сам Невский послал в Новгород сына Дмитрия в возрасте около девяти лет. Удивляет только то обстоятельство, что Даниил Московский не послал «сидеть» над новгородцами старших сыновей — Юрия, Александра и Бориса, чего требовала традиция. Это дает право предположить, что заботливый отец выделял Ивана среди его более старших братьев-княжичей.

Следующее упоминание княжича Ивана в дошедших до нас древнерусских летописях относится к 1300 году. Тогда он был приглашен стать крестным отцом первенца-сына влиятельного московского боярина Федора Бяконта — Елевферия (или Симеона — по другим источникам). Крестник в последующем станет митрополитом Алексием, который будет фактическим главой московского правительства при малолетнем князе Дмитрии Донском.

Княжича воспитывали в семейном кругу так же, как и в других княжеских семьях. Его учили познавать ратное искусство, грамоте — читать ветхозаветную книгу Псалтырь. Иван, в отличие от своих братьев, на долгие годы пристрастился к чтению старинных, религиозных книг, черпая в них житейскую мудрость.

С раннего детства он испытал страх перед ордынцами — «злыми татарами». Ханский баскак жил рядом с отцовским теремом, в деревянном московском Кремле. В 1293 году он стал свидетелем нашествия на русские земли Дедюневой рати. Тогда ордынцы захватили Москву, а ее правитель князь Даниил оказался беспомощным пленником, которому потом даровали свободу в обмен на клятвенное послушание хану Золотой Орды.

Думается, что ордынское владычество оставило глубокий, болезненный след в психике и умонастроениях юного княжича, сына владетеля небольшого удела в пределах Великого княжества Владимирского. Прежде всего это был страх перед могуществом Золотой Орды. И такое было не случайно — потомки великого завоевателя Вселенной Чингисхана прекрасно знали силу слепого страха, поддерживая ее в сознании покоренных народов. Постоянное унижение перед завоевателями порождало ощущение безысходности и отчаяние. Пройдет немало времени, прежде чем самосознание русского народа обретет прежнюю силу.

В раннем возрасте княжич Иван получил очень суровый жизненный урок, прикоснувшись к трагической судьбе своего старшего брата Юрия, которому в год смерти отца исполнилось 22 года и он уже княжил в городе Переяславле-Залесском. Отец хотел присоединить этот удел к Москве.

Однако сделать такое в то время было непростым делом. Судьбу небольшого Переяславского княжества надлежало решать на съезде русских князей в этом стольном граде. Такой съезд состоялся осенью 1303 года. Туда князь Юрий Данилович прибыл в сопровождении младших братьев — Александра, Бориса, Ивана и Афанасия. Руководил княжеским съездом старый византиец митрополит Максим.

Надо отдать ему должное, он настоял на том, что Юрий Московский сохраняет за собой Переяславское княжество. В противном случае на обескровленной после Батыева нашествия русской земле могла вспыхнуть нешуточная княжеская междоусобица.

Решение княжеского съезда в Переяславле-Залесском «окрылило» московского князя Юрия Даниловича. Он решил, что московские пределы можно раздвигать и вооруженной рукой. В следующем, 1304 году, он совершает завоевательный поход на Можайск. В походе участвовали и его младшие братья, в том числе и Иван.

Результатом этого набега на слабого соседа стало присоединение Можайского удела к Москве, а его последний князь Святослав Глебович, скорее всего, закончил свою жизнь в московской тюрьме. Такой поступок Юрия Даниловича «с братьею» мог успешно завершиться только при условии откровенной слабости на Руси великокняжеской власти. Так оно и было — сидевший на «столе» во Владимире великий князь Андрей Александрович судьбой русских земель уже не правил.

Москва в лице братьев Даниловичей сделала в том году важное территориальное приобретение. Немаленький по тому времени город Можайск был взят «под московскую руку» на веки вечные. Он выгодно стоял близ истоков важного торгового пути на Северо-Западной Руси — полноводной Москвы-реки. Теперь этот путь до ее устья близ Коломны находился во владениях московских князей. Выход в Оку и дальше в Волгу, через малые реки и волоки — на русский Север позволял московским купцам успешно вести прибыльную торговлю, пополняя, естественно, и княжескую казну. Так Москва постепенно набирала силу.

Летом 1304 года между русскими князьями началась нешуточная междоусобица. Сигналом к ней стала смерть 27 июля великого князя Владимирского Андрея Александровича. За великокняжеский «стол» схватились Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский. Так начиналась долголетняя борьба Твери и Москвы за главенство на Руси, которая каждый раз при вспышке военных действий приводила к пролитию большой крови и опустошению тверских и московских земель.

Летописец так скажет о той княжеской усобице за право владеть стольным градом Владимиром: «И сопростася два князя о великом княжении: князь велики Михайло Ярославич Тверьский и князь велики Юрьи Данилович Московьский, и поидоша во Орду в споре и в брани велице, и бысть замятия в Суздальстей земле во всех градех».

Столкнулись не просто два князя — войну между собой повели два княжеских рода: московские потомки Александра Невского и потомки его брата Ярослава, основателя династии тверских князей. Борьба эта была во всех отношениях выгодна Золотой Орде. В начавшейся княжеской междоусобице Русь истощала свою начавшуюся возрождаться военную силу. Владельцы уделов ездили на поклон хану в Сарай, чтобы оспаривать права других на великое княжение, везли золотоордынским властителям богатые дары. На строптивых русских князей ханы посылали военные отряды, которые неизменно возвращались назад с богатой добычей и полоном.

Переговоры между соперниками результатов не дали. Юрий Данилович будто проявил смирение перед прибывшим к нему митрополитом Максимом, сидевшим в Твери, сам же с братьями Александром и Афанасием отправился в Орду. Ивану же старший брат поручил беречь Москву и Переяславль-Залесский, Борису — Кострому. Лазутчики Михаила Тверского не дремали, но схватить смогли только князя Бориса и под стражей доставили в Тверь.

Московско-тверская распря грозила расколоть Северо-Восточную Русь на два враждебных лагеря. Золотая Орда пока не вмешивалась в события на земле своих данников — Сарай вполне устраивал своевременный и полный выход наложенной на русские княжества тяжелой дани. Однако ярлык на великое княжение хан Тахта, только совсем недавно победивший в золотоордынской междоусобице хана Ногая, не торопился вручать соискателям «стола» во Владимире.