Коллективные сборники - В пламени холодной войны. Судьба агента

– Доклад будет нетрудно организовать, – сдержанно ответил Стиг.

– Хорошо. У нас не так уж много времени, если вы начнете свою деятельность там с 1 января 1962 года.

Кивок Веннерстрема означал согласие. Он впервые услышал точную дату. До сих пор Петр не говорил с такой определенностью. Но эта дата хорошо согласовывалась со временем ухода полковника на пенсию – 1 октября 1961 года. Теперь не оставалось никаких сомнений, что проект был реальным.

Тем не менее время от времени Стига все же охватывали сомнения. Но он гнал их прочь. Все складывалось хорошо. Больше не нужно было гадать, есть ли реальная поддержка сверху, – ее убедительно продемонстрировали. Обстановка прояснялась. Здесь, в данный момент, агент был до краев наполнен столь необходимым ему чувством безопасности! Оно и понятно: ведь он не имел ни малейшего представления о том, что Даниэльссон продолжал работать как обычно: скромно и с большой настойчивостью…

Итак, теперь вояж становился все более и более протяженным: Стокгольм – Ленинград – Москва – Париж – Мадрид – Малага.

В Париже Веннерстрем встретился с американскими друзьями, не имея никаких скрытых целей. Пока его совесть была чиста. Да и ничего примечательного для него во французской столице не происходило. Был, правда, один момент. Одно небольшое событие, вроде бы весьма незначительное: Стиг стал свидетелем работы радиолюбителя. Молодой американец раздобыл себе совершенное оборудование. Он был большим энтузиастом, к тому же обладал уже приличным опытом. Однажды швед зашел к нему и долго наблюдал в действии, как тот общался с любителями из разных стран, даже далеко за пределами Европы. Такая радиосвязь показалась весьма заманчивой.

Прежде всего, внимание привлек приемник – «Халикрафтер» последней модели. С поразительной избирательностью он мог очень легко разделять близко расположенные станции. Кроме того, был почти нечувствителен к помехам. Стиг представил себя в роли радиолюбителя, занятого постоянным прослушиванием в Стокгольме. До этого трудности возникали именно с избирательностью и помехами. Значит, стоило заиметь такой радиоприемник, чтобы избежать проблем с настройкой.

Радиолюбитель пытался отговорить полковника от покупки, ссылаясь на дороговизну. Но дело было не в цене. Эффективность – вот что существенно интересовало Веннерстрема. А сумма все равно будет отнесена на счет Центра.

В результате он убедил себя, что покупка необходима, и через некоторое время приобрел в Стокгольме «Халикрафтер», оправдываясь тем, что хотел бы изредка слушать радиолюбителей и по возможности примкнуть к их кругу. И действительно слушал – ему это было интересно. Однажды даже поймал своего американского друга из Парижа, подключившись к его работе. Что касается русской станции, то она бралась так хорошо, что казалось, будто Стиг слушает ее по телефону.

В Мадриде Веннерстрем знал абсолютно точно, что надо делать, чтобы выполнить задание Центра за минимально короткое время. Стиг просто-напросто прямиком отправился в штаб американского командования, где чувствовал себя как дома, и разыскал знакомого, который занимал должность, больше всего соответствовавшую будущим планам шведа. Знакомый, конечно, страшно удивился, когда полковник возник перед ним, словно джин, выпущенный из бутылки: ведь визит не был оговорен заранее. Но Стиг выпалил скороговоркой, что счел своим долгом заглянуть и поприветствовать, так сказать, накоротке, поскольку оказался поблизости…

В штабе, разумеется, нашелся обстоятельный отчет об условиях проживания в Мадриде, и это не вызывало у Стига сомнений, что он встретился как раз с нужным человеком. Штаб он покидал с подаренным американцем экземпляром документа, и был очень доволен результатом.

Час «работы» – и задание выполнено. Играючи спасены несколько ценных для отдыха дней!

Наконец, Малага – конечный пункт поездки. Солнце, море, отдых! Средиземное море – голубее и заманчивее, чем когда-либо. «Мое море», – думал Стиг.

Рассеянно и безмятежно он просмотрел подробное руководство, описывающее жизнь в Мадриде. Отпечатанное, точнее, откатанное с восковки всего несколько месяцев назад, оно было вполне современным и представляло собой подробное разъяснение трех основных проблем, с которыми столкнется иностранец.

Прикинув, как поступить, Веннерстрем решил не посылать фотокопию в Центр. Лучше переработать руководство так, чтобы его американское происхождение не просматривалось. А в Москве поверили бы, что он сновал как челнок по всему Мадриду не меньше недели. С улыбкой счастливый агент отложил эту работу на «потом». Она могла подождать до возвращения в Стокгольм. Испанское солнце было очень ласковым, а это не способствовало рабочему настроению.

Глава 30

По возвращении в родную столицу Веннерстрем застал Ющенко в предотъездном настроении. Их связь прекращалась, потому что Ющенко переводили в советское посольство в Вене. Это обстоятельство сыграло в последующем определенную роль. По его информации, на замену должен был прибыть генерал-майор Виталий Никольский. В своих мемуарах Веннерстрем высказывал глубочайшее сожаление, что именно этот человек попал в неприятное положение через два года при его разоблачении. Как он считал, новый связник не был профессиональным разведчиком и принадлежал к той категории генералов, которые в силу сложившихся обстоятельств на какое-то время оказываются в должности военных атташе.

На рубеже 1960–1961 года Стиг начал всерьез обдумывать все детали, связанные с его отъездом из Швеции. Оставалось девять месяцев до пенсии и ровно год до того времени, когда он должен был окончательно распрощаться с Севером. Чем больше об этом думал – тем больше возникало проблем. Откуда-то выплывали все новые и новые существенные и мелкие дела, от которых раньше можно было просто отмахиваться с отговоркой «придет время – найдем выход».

Помимо всего прочего, отъезд осложняли еще и семейные обстоятельства. Дата 1 января 1962 года совершенно не устраивала его близких, им необходимо было задержаться в Швеции еще на два года.

Чем больше Стиг углублялся в проблемы, тем больше убеждался, что нужно ехать. И тем больше нервничал. Одолевали те же сомнения, что и в Вашингтоне четыре года назад. Тогда он стоял перед выбором: Лондон или Стокгольм, и учет интересов семьи оказался решающим. Теперь вновь находился в аналогичном положении, но выбор был намного труднее. Удастся ли выдержать еще два года в Стокгольме? В минуты размышлений все чаще появлялось чувство, что волею судьбы он превратил себя в отщепенца, недостойного считаться шведом. Возникали мысли, что чем дольше остается в стране, тем более длинным становится список его вины. Уже всей душой Веннерстрем стремился как можно скорей оказаться подальше от родной страны. Он хотел обрести свободу! Было и другое соображение: как возможную задержку воспримет Центр? Обстановка стала более чувствительной после того, как он лично встретился с высшим начальством и подтвердил готовность выехать 1 января 1962 года. Одолевали сомнения, что в случае отъезда положение уже не будет таким независимым, как прежде – по всей вероятности, Центр станет его единственным работодателем. «Окончательно и бесповоротно» – так Петр выразился однажды. Хотя во всей остроте Стиг этого пока еще не почувствовал.