Красный Бонапарт. Жизнь и смерть Михаила Тухачевского - Борис Вадимович Соколов
Но у Тухачевского было много недоброжелателей и из среды бывших офицеров… Отчасти играла роль обида, что бывшему генералу или полковнику, которые считали, что их военный опыт и знания намного превосходят опыт и военную подготовку Тухачевского, приходится подчиняться 29‑летнему командарму, «щелкоперу из поручиков». Особенно остро почувствовалась обида, когда дошли слухи, что Тухачевский просил в Москве об откомандировании из его армии (а позже, когда он был начальником Ленинградского военного округа, то и из некоторых частей этого округа) наиболее пожилых строевых командиров. Тухачевский ходатайствовал о назначении их в военные академии и на курсы усовершенствования командного состава, где они могли бы принести большую пользу своими знаниями.
Тухачевский тянул вверх наиболее молодых и способных, предпочитая их более опытным «старикам». Он считал, что предельный возраст командира полка не должен превышать 50 лет. «В этом возрасте уже человек изнашивается, начинает страдать подагрой, ревматизмом, сердцем и пр., – говорил он. – Куда же ему при нынешней маневренности командовать частью?» Старые строевики сочли свой перевод на преподавательские должности «равносильным отставке».
Не ладил Тухачевский и с теми, кто устроился в Красную армию как на хорошо оплачиваемое, гарантирующее известную безопасность место, и потом оказался нерадивым хозяином своей части.
Командарм очень часто и неожиданно появлялся в расположении того или иного полка. Прежде чем идти в штаб, он осматривал матчасть, заглядывал в конюшни, говорил с бойцами, потом появлялся на полковых занятиях и, попросив продолжать их, садился и внимательно наблюдал. Оттуда он шел на кухню, в склады. Докладывать о своем прибытии он запрещал. Когда до командира доходила весть о визите командарма, Тухачевский уже успевал все осмотреть и сделать свои выводы. Найдя в части большие упущения, Тухачевский уезжал, не повидавшись с ее командиром. Командир вызывался к командарму. Тухачевский не распекал его, а говорил очень коротко: «Ваш полк в безобразном состоянии. Если не приведете его в течение трех недель в полный порядок, – поедете командовать «полчком» (очевидно, кадрированной территориальной частью, имевшей в мирное время лишь очень немногочисленный постоянный состав бойцов и командиров. – Б.С.). Возражать и оправдываться в таких случаях было бесполезно. Тухачевский поднимался, одергивал свой пояс и сухо бросал: «Это все. Вы свободны».
Словом, слуга партии, отец солдатам. Беда, однако, заключалась в том, что, искренне заботясь о рядовых бойцах и пользуясь среди них немалой популярностью, Тухачевский был довольно одинок среди высшего и среднего комсостава, где встречал зависть и скрытую враждебность. Молодой командарм действительно способствовал удалению со строевых постов бывших генералов и штаб-офицеров царской армии. Однако руководство партии во главе со Сталиным вело дело к чистке Красной армии от беспартийных «старорежимных» офицеров вообще, в том числе и от младших, на которых думал опереться Тухачевский. Офицеров либо демобилизовывали из армии (а ведь еще в конце 1921 года они составляли более трети всего командного состава), либо переводили на преподавательские и иные нестроевые должности. Влияние Троцкого, заявившего еще на IX съезде Советов в том же 1921 году, что комсостав Красной армии стал единым спаянным организмом, и бывшего противником изгнания из армии старых военных специалистов, стремительно падало. В январе 1925 года он был отстранен от руководства военным ведомством. Сталин же и его сторонники, самым видным из которых в Красной армии был Ворошилов, свою опору видели в выдвиженцах периода Гражданской войны из числа бывших унтер-офицеров (такие в 1921 году среди красных командиров составляли 13 процентов) и рабочих и крестьян (их было свыше половины), которых усиленно рекрутировали в члены партии (в 1923 году доля коммунистов в армии превысила 10 процентов).
Тухачевский в осуществлении своих планов реорганизации Красной армии (а они были весьма амбициозны) мог более или менее твердо опереться лишь на узкую прослойку бывших царских офицеров, как и он, достаточно рано связавших свою судьбу с коммунистической партией. Показательно, что большинство из тех, кто оказался вместе с Тухачевским на скамье подсудимых, составляли как раз такие военачальники – Уборевич, Эйдеман, Путна… Подпоручик и два прапорщика, вступившие в РКП (б) в 1917‑м. Только Корк успел дослужиться до подполковника и, наверное, поэтому в ряды большевиков встал намного позднее – только в 1927 году. Между прочим, при такой незначительной опоре среди высшего и среднего комсостава и думать нечего было ни о каком успешном военном заговоре и перевороте…
Лидия Норд довольно подробно рассказывает о работе Тухачевского в академии (ее главным руководителем по стратегии он оставался и будучи помощником, а затем заместителем начальника Штаба РККА, вплоть до осени 1925 года). Правда, свояченица маршала относит пребывание Тухачевского в должности начальника академии на конец 20‑х или даже начало 30‑х годов, уже после того, как он командовал Ленинградским военным округом. На самом деле, как мы знаем, во главе академии РККА Тухачевский состоял во второй половине 1921 года, как раз в период брака с Ликой – кузиной Лидии Норд, так что осведомленность последней, чей муж тогда тоже учился в академии, вполне понятна. Лидия утверждает: «У Тухачевского дела шли не так гладко. В академии его не особенно любили. Он ворвался туда со своей мятежной натурой, как врывается смерч в застоявшуюся заводь. «Почему слушатели приходят на занятия вразброд? – спросил он в первый день приезда у своего помощника. – Если они старшие и высшие командиры, то тем более им должна быть понятна дисциплина. Здесь военное учебное заведение, а не привилегированный частный пансион для девиц». Новый начальник академии побывал на занятиях у всех преподавателей… Присутствовал при проведении нескольких военных игр. Он не сделал ни одного замечания, но выходил из академии нахмуренный».
Тухачевскому было отчего хмуриться. Ведь он отстаивал совсем иные
