Вильгельм Липпих - Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

Прежде чем попасть на службу в вермахт в 1939 году, я уже прошел полуторагодичный курс из двух лет ученичества, необходимых для того, чтобы приступить к получению инженерного образования. Мои надежды на получение высшего образования не сбылись, и поэтому я решил закончить двухгодичный курс, необходимый для получения статуса лицензированного электрика, и лишь после этого снова задуматься о продолжении образования. Мои полтора года учебы давали мне возможность получать лишь почасовую оплату за мою работу, которой нам едва хватало на самое необходимое.

Вскоре после возвращения Аннелизы я нашел работу ученика электрика в фирме «А.Леманн», через которую получал заказы от компании «Блом и Фосс», самой крупной судостроительной корпорации Гамбурга. Я добирался на поезде до порта — на это уходило пятнадцать минут — и на пароме приплывал на верфь.

Однажды, когда я пришел на работу, бригадир велел мне подождать его возле высоковольтных выключателей. Тем временем он вошел в соседнюю комнату и включил ток. Как он и рассчитывал, громкий, вызванный огромной волной электричества шум сильно напугал меня. Такие шутки и дальше иногда устраивались, оживляя скучные будни, но в целом работа была интересной, и я многому научился на ней.

Работая на верфи, я нередко видел, как в порту уничтожались гигантские бетонные бункеры, предназначавшиеся для защиты немецких подводных лодок от налетов вражеской авиации. Когда в действие приводились взрыватели, раздавался взрыв, и вверх взлетали огромные глыбы бетона, падавшие на прежнее место.

Полностью взорвать такой бункер удавалось лишь после третьей или четвертой попытки. Я с гордостью подумал о том, как качественно делают свое дело немецкие рабочие.

Между тем Аннелиза заняла квартиру, располагавшуюся в доме напротив теплиц ее отца. Квартира располагалась всего в паре кварталов от моего нового дома, что позволяло нам часто встречаться и подолгу проводить время вместе.

Однажды мы гуляли с ней по парку «Плантен унд Бломен», расположенному в центре Гамбурга. Там мы стали свидетелями сцены, которая поразила нас до глубины души. Почти за каждым кустом можно было увидеть английских солдат с немецкими девушками. Некоторые парочки целовались, другие лежали на траве и беззастенчиво обнимались. Это было отвратительное, непристойное зрелище. Мы с Аннелизой никогда не осмелились бы вести себя таким образом в общественном месте.

Осенью в городе стали ходить неприятные слухи, угрожавшие нашим планам о будущей женитьбе. В них говорилось о том, что с 1 января 1946 года якобы вступит в силу закон британских оккупационных властей о запрете на три года браков между немецкими мужчинами и женщинами в целях сокращения немецкого населения. Эти слухи не умолкали, и мы с Аннелизой почти поверили в них.

Не желая ждать три года, мы решили ускорить нашу женитьбу и назначили свадьбу на 22 декабря 1945 года. Мы отказались от прежних планов большой свадьбы, но тем не менее я нанял карету, запряженную парой белых лошадей, которая должна была утром отвезти нас в церковь на церемонию венчания.

После этого карета отвезла нас в дом отца Аннелизы и на квартиру тети Фриды, где находился мой брат Герман и где я снимал комнату. Моя сестра Марлен не смогла приехать на свадьбу и оставила в подарок свиные отбивные, чтобы мы смогли полакомиться ими в торжественной обстановке, после чего вернулась в Пюгген, находившийся в советской оккупационной зоне.

Мои финансовые возможности в те дни в условиях послевоенной нищеты всей Германии вызвали у меня затруднения, не позволив устроить достойный медовый месяц для Аннелизы. Большая часть Гамбурга лежала в развалинах, однако в центре города каким-то чудом сохранился неплохой отель, на Менкебергштрассе, неподалеку от центрального вокзала. Не дозвонившись по телефону, я отправился туда пешком и спросил управляющего о возможности заказать для нас отдельный номер.

Мне ответили, что свободных номеров нет, но когда я объяснил, что мы новобрачные и нам нужно место для уединения, ситуация изменилась.

— Это другое дело, — ответил управляющий. Две ночи после свадьбы мы наслаждались роскошной комнатой со всеми удобствами, в том числе и ванной с горячей водой, которой по-прежнему не было в доме, где мы жили.

В последние месяцы войны Аннелиза испытала эмоциональное потрясение, сходное с тем, которое я пережил после гибели моей роты в Фишгаузене. Не получая с января писем от меня, она не знала, жив я, попал в плен или убит. На фоне огромных потерь, которые понесла Германия, ей казалось, что она потеряла меня навсегда. В такой обстановке ее ощущение одиночества и уязвимости, разумеется, лишь усиливалось. Несмотря на тяжелые испытания военных лет, наша любовь впоследствии сделалась еще крепче, чем раньше.

Декабрь 1945 года — август 1946 года

Как только державы-победительницы позволили немцам в западной зоне оккупации приступить к перестройке экономики и промышленности, условия жизни начали понемногу улучшаться. Жизнь в целом стабилизировалась, однако общее состояние экономики в первые послевоенные годы было тяжелым. Даже при оккупационных властях еще несколько лет сохранялись карточки на отдельные продукты питания и товары легкой промышленности, введенные еще при нацистах. Особенно тяжело дело обстояло с молоком, мясом, маслом и одеждой. Плохо работали коммунальное хозяйство и транспорт.

Вскоре после свадьбы Аннелиза перебралась в мою комнату в доме тети Фриды. К счастью, пригород Гамбурга Винтерхуде, где она жила, почти не пострадал во время бомбежек.

Наше финансовое положение было очень тяжелым. После замужества Аннелиза перестала работать в теплицах ее отца. Хотя нам отчаянно были нужны деньги, замужние женщины в те годы редко работали и занимались преимущественно домашним хозяйством. Кроме того, получить хорошую, высокооплачиваемую работу тогда было трудно.

Когда я обрел статус женатого человека, моей главной жизненной целью стала ответственность за судьбу и благосостояние Аннелизы.

Несмотря на наши постоянные попытки экономить на всем, мой скромный доход позволял нам покупать крайне малое количество продуктов. Хотя мы получали кое-что из овощей с огорода отца Аннелизы, наш постоянный и неутолимый голод заставлял меня прибегать к самым разным мерам.

Однажды в выходной я сел на поезд и доехал до небольшого городка Гифхорна, расположенного в 150 километрах южнее Гамбурга. Там находилась ферма одного из наших дальних родственников. Придя к нему домой, я попросил продать мне немного картофеля. Соблазнившись деньгами, он согласился, однако ясно дал понять, что не слишком доволен моим приездом. Подобно другим крестьянам, он без особой любви относился к горожанам, рыскавшим по деревням в поисках продовольствия.