Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик
Оригинальная идея заполнения костных дефектов с помощью внешнего фиксатора, подвешенного на проволоке, была предложена русским врачом Гавриилом Абрамовичем Илизаровым. Он называл свой метод компрессионно-дистракционным. В 1944 году Илизаров окончил медицинский институт, и его отправили на работу в Сибирь, в небольшой промышленный городок Курган. Потери страны во Второй мировой войне были катастрофическими. Миллионы людей страдали из-за несросшихся переломов, от хронических костных инфекций (остеомиелит), деформации костей и крупных костных дефектов. Почти не имея антибиотиков и должной хирургической или ортопедической подготовки, Илизаров был вынужден выполнять множество ампутаций, пока не придумал способ спасения конечностей. С тем же сценарием столкнулся и я в случае с Уинстоном.
Илизаров и раньше видел, как на костях с помощью проволоки и шпилек закрепляли кольца, а затем соединяли эти кольца, чтобы стабилизировать кость для сращивания. Но он придумал, как перемещать эти кольца относительно друг друга, чтобы кость между стабилизированными сегментами могла расти в цикле «растяжения» с определенной скоростью и ритмом.
Илизаров размещал над дефектом два металлических кольца, соединенных с костью радиально расходящимися проволочками, как спицы велосипедного колеса. Аналогичную конструкцию он размещал ниже места дефекта, а затем соединял обе конструкции. Затем он использовал резьбовые стержни, подкручивая их так, чтобы кольца по обе стороны дефекта раздвигались и стимулировали рост костных клеток. После этого он постепенно раздвигал кольца, и дефект заполнялся в ходе дистракционного остеогенеза. Но такой метод применялся для одной длинной кости, а у Уинстона не хватало четырех коротких костей пясти, поэтому это не сработало бы — слишком уж малы и повреждены были оставшиеся сегменты, а разрыв между ними был слишком велик.
Доктору Илизарову пришлось долго бороться со скептиками из медицинского истеблишмента: говорят, что он действительно делал проволочки для своих аппаратов из велосипедных спиц, а кольца — из прокладок старых танковых двигателей, оставшихся после войны. Но результаты его метода лечения несрастающихся переломов говорили сами за себя. В 1968 году он успешно прооперировал олимпийского чемпиона по прыжкам в высоту Валерия Брумеля, когда тот повредил правую ногу в мотоциклетной аварии и за три года перенес семь инвазивных и двадцать пять неинвазивных операций. Все было безуспешно, пока за дело не взялся Илизаров.
Эта операция привлекла к нему внимание всего мира, но особенно Америки. Незадолго до смерти Илизаров обучал прекрасного хирурга Дрора Пейли, который приехал в Курган из Канады. Сегодня он является ведущим специалистом в области лечения деформаций конечностей и работает во Флориде. Я учился устанавливать подобные аппараты у Дэна Льюиса на ветеринарном факультете университета Флориды, а позже у самого Дрора Пейли, с которым мы стали настоящими друзьями.
В публикациях Илизарова я нашел подсказку о том, что можно сделать для Уинстона. Этот прием был призван стабилизировать участок кости с костным имплантантом и заставить его действовать как каркас и встроиться в скелет путем сжатия и растяжения окружающих его костей, оставаясь при этом неподвижным. Задача была непростой, особенно для четырех мелких пястных костей, расположенных рядом друг с другом в сильно поврежденной среде.
Мне нужно было найти множество отломков совместимых свежих костей с сохранившейся костной корой — твердой внешней оболочкой. А затем их нужно было как-то стабилизировать рядами, чтобы восстановить пястные кости Уинстона. Я решил удалить его хвост и извлечь позвонки, мелкие и круглые, как пястные кости лапы. Теперь у меня было шесть позвонков нужной длины, когда я складывал их парами, конец к концу. Именно тут предстояло поместить «когти Росомахи». Эти пары позвонков и нанизал на три проволочки в тех местах, где должны ныли находиться пястные кости. Мне все еще была нужна четвертая пястная кость, и я удалил часть тазовой кости Уинстона (подвдошную), выпилил из нее два прямоугольных блока и закрепил аналогично позвонкам.
Четыре продольных «когтя Росомахи» я подвесил на жесткую арку на уровне пальцев, прямо напротив фаланговых суставов. Эту конструкцию я соединил с жестким кольцом выше запястья и ниже локтя. Так мне удалось стабилизировать новые костные сегменты. Дополнительные кольца я расположил на «велосипедных спицах» выше и ниже запястья, между стабилизирующими кольцами, и соединил их тремя резьбовыми стержнями со специальными гайками, что позволяло мне раздвигать или сдвигать кольца на четверть или половину миллиметра за раз. Это обеспечило сжатие-растяжение мертвых костных тканей, не имеющих доступа к кровоснабжению.
Я надеялся, что определенный цикл (скорость и ритм) сжатия и растяжения обеспечит приток крови к трансплантированным костным блокам. Кроме того, как показывали исследования, такое движение должно породить электрический заряд в мелких каналах костей — потоковые биопотенциалы. Механическое воздействие должно было быть не слишком сильным и не слишком слабым (механостатический порог). Оно могло теоретически стимулировать определенные биологические молекулы и ионные пути в костных клетках, что должно было способствовать превращению хвостовых позвонков и фрагментов тазовой кости в пястные кости Уинстона.
Благодаря Илизарову и Росомахе мой план сработал. Фрагменты костей стали расти, и Уинстон получил новую пясть. Я взял новые фрагменты тазовой кости и аналогичным образом использовал их на обеих передних лапах. Новую арку я установил под прямым углом на первоначальном аппарате на двух резьбовых стержнях, которые постепенно натягивали кожу над местом дефекта. Для шкива я использовал леску, а ткани увлажнял с помощью геля.
Уинстон был прекрасным щенком и жизнерадостным пациентом. Он всегда был счастлив видеть меня и по умолчанию вилял отсутствующим хвостом. Когда нужно было регулировать аппараты или делать снимки, он вилял всем задом, рассчитывая на ласку от меня и всей нашей команды, которая присматривала за ним в течение пяти месяцев. Операции были очень тяжелыми. Уинстону и его семье пришлось пройти долгий путь. Но когда он весело и беззаботно побежал по газону, а впереди его ждала целая жизнь, мы все поняли, что наши труды стоили того. Если бы я потерпел неудачу, пришлось бы признать, что мы «подвергли его слишком тяжелым испытаниям». Но, глядя, как он резвится на газоне, я даже представить не мог, что пять месяцев назад мы могли «погасить свет в его глазах». Хвоста у него не было — зато какая история!
Так совпало, что и Илизарову, и мне потребовалось двадцать три года на то, чтобы добиться признания в профессиональной среде: я получил диплом по ортопедии мелких животных, а он — степень доктора наук. Читая перевод его докторской диссертации, которая помогла мне вылечить Уинстона,
