Владимир Бешанов - Год 1942 — «учебный»
Но не получается у унтер-маршала ни числом, ни умением, ни даже «сосредоточить в одном месте». [243]
Чтобы не допустить продвижения противника, пытавшегося окружить главные силы генерала Рябышева, Тимошенко принял решение организовать мощный контрудар по прорвавшейся немецкой группировке, состоявшей из трех танковых и одной мотодивизии, основными силами танковых корпусов. Для этой цели создавалась оперативная танковая группа в составе 13, 22 и 23-го корпусов и двух стрелковых дивизий под общим командованием генерала Е.Г. Пушкина.
Однако объединить усилия корпусов, включенных в группу по времени и месту, на практике не удалось. Танковые соединения вели боевые действия на изолированных направлениях и без взаимодействия. 22-й танковых корпус генерала А.А. Шамшина вступил в сражение с танками противника, прорвавшимися через боевые порядки 38-й армии. Контратаками части корпуса заставили неприятеля отказаться от наступления на Купянском направлении, но и сами понесли немалые потери.
«Танковые бригады нанесли свой удар в лоб. Между тем были вполне возможны и обходные маневры, которые, несомненно, дали бы лучший результат. Но они не были нами заранее спланированы», — этого командарм-38 тоже пока еще не умеет. Гораздо позже он разберется, что «…важна не только умелая организация наступления, но и способность видеть в ходе проведения операции те или иные тенденции ее развития, распознавать признаки возникающей угрозы и вовремя предотвращать ее. К сожалению, в описываемый период войны мы еще далеко не всегда обладали таким умением и еще только накапливали тот драгоценный опыт, который впоследствии сыграл огромную роль в разгроме врага».
13— й танковый корпус генерала П.Е. Шурова и 23-й корпус полковника А.М. Хасина вели боевые действия в составе 28-й армии. Корпуса были использованы в основном во втором эшелоне с целью отражения атакующего противника с заранее подготовленных позиций огнем танков с места, что принесло свои плоды. [244] Такая тактика наносила противнику больше потерь, чем контратаки. Танкисты задержали продвижение немецких частей и обеспечили армии возможность организованно отойти и занять новый оборонительный рубеж. За 4 дня боев корпус Шурова потерял 72 танка из имевшихся 126 машин, записав на свой счет 119 танков, 33 орудия и 76 автомашин неприятеля.
4— й и 24-й танковые корпуса находились в резерве Юго-Западного фронта. Корпуса часто перегруппировывались из одного района в другой, но участия в оборонительном сражении не приняли. К 14 июня немцев удалось остановить в 35 км от Волчанска, на короткое время на фронте наступило затишье.
20 июня Тимошенко вновь клянчил у Ставки хотя бы одну стрелковую дивизию, на что Сталин ответил:
«Если бы дивизии продавались на рынке, я бы купил для вас 5-6 дивизий, а их, к сожалению, не продают».
Верховный Главнокомандующий и Генштаб в это время напряженно ждали, что вот-вот начнется наступление группы армий «Центр» на Москву.
* * *В 60— е годы, когда Сталин давно умер, а его «культ» был развенчан Хрущевым, видные советские мемуаристы стали «смело» утверждать, что Верховный весной 1942 года допустил большую ошибку, сосредоточив основные резервы на Московском направлении. Разведка-де фиксировала перегруппировку немецких войск и предупреждала о том, что главный удар противник собирается нанести на юге.
Но, во— первых, не все ли равно, что планировал враг, если его собирались упредить своим «могучим ударом». [245]
Во— вторых, у Сталина были резоны считать, что немцы вновь попытаются взять столицу. В группе армий «Центр» по-прежнему оставалось более семидесяти дивизий (у Гитлера не было возможности пополнить их личным составом, но расформировывать соединения он запретил, и цифра выглядела достаточно грозно). На юге концентрировалось 94 дивизии, но почти треть из них составляли значительно менее боеспособные, чем германские, соединения Венгрии, Румынии и Италии. По свидетельству маршала Василевского,
«это давало Ставке и Генштабу основания полагать, что с началом летнего периода противник попытается нанести решительный удар именно на Центральном направлении. Это мнение, как мне хорошо известно, разделяло командование большинства фронтов».
К тому же, для того чтобы скрыть подготовку крупного наступления на южном крыле фронта и ввести советское командование в заблуждение относительно своих планов, германский генеральный штаб разработал план фиктивной операции «Кремль», который преследовал цель создать видимость подготовки к мощному наступлению на Московском направлении.
В рамках этой операции войска группы армий «Центр» получили «Приказ о наступлении на Москву», подписанный фельдмаршалом Клюге 29 мая, в котором им вменялось:
«Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района».
В приказе ставились конкретные задачи 2-й и 3-й танковым армиям, 4-й, 9-й полевым армиям и 59-му армейскому корпусу.
«Вражеские дезинформаторы не останавливались ни перед чем, чтобы запутать советское командование, — сообщает Баграмян. — Планом этой операции было, в частности, предусмотрено произвести аэрофотосъемку Московских оборонительных рубежей, окраин Москвы, прилежащих районов, организовать радиодезинформацию, усилить переброску агентов через линию Тула, Москва, Калинин и т. д.». [246]
Так что Верховный получал разные, порой прямо противоположные донесения от своей разведки и имел основания думать, что немецкие удары в Крыму и у Харькова — всего лишь частные отвлекающие операции. Даже когда 19 июня в расположении советских войск разбился самолет с начальником оперативного отдела 23-й танковой дивизии и в руки нашего командования попал портфель с документами, раскрывающими суть операции «Блау», Сталин в эту «дезу» не поверил.
Более того, и в ноябре 1942 года, когда немцы штурмовали Сталинград и перевалы Кавказа, «величайший полководец», чтобы ни у кого не возникло и тени сомнений в правильности его «гениальной стратегии», в докладе, посвященном 25-летию Октябрьской революции, расставил все точки над «i», объявив, что главной стратегической целью Гитлера было… обойти Москву с востока:
«Какую главную цель ставили немецкие стратеги, открывая свое летнее наступление на нашем фронте? Если судить по откликам иностранной печати, в том числе и немецкой, то можно подумать, что главная цель наступления состояла в занятии нефтяных районов Грозного и Баку. Но факты (?) решительно опровергают такое предположение. Факты говорят, что продвижение немцев в сторону нефтяных районов СССР является не главной, а вспомогательной целью.
