Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901

Переходя к первому поставленному выше вопросу, мы должны сказать, что требование «радикального пересмотра аграрных отношений» представляется нам неотчетливым: оно могло быть достаточно 15 лет тому назад, но вряд ли можно удовлетвориться им теперь, когда мы должны и дать руководящий материал для агитации, и отгородить себя от защитников мелкого хозяйства, столь многочисленных в современном русском обществе и находящих столь «влиятельных» сторонников, как гг. Победоносцев, Витте и весьма многие чиновники министерства внутренних дел. Мы позволим себе предложить на обсуждение товарищей такую примерно формулировку третьего отдела практической части нашей программы:

«Поддерживая всякое революционное движение против современного государственного и общественного строя, русская социал-демократическая рабочая партия объявляет, что она будет поддерживать крестьянство, поскольку оно способно на революционную борьбу против самодержавия как класс, наиболее страдающий от бесправия русского народа и от остатков крепостного права в русском обществе.

Исходя из этого принципа, русская социал-демократическая рабочая партия требует:

1) Отмены выкупных и оброчных платежей, а также всяких повинностей, падающих в настоящее время на крестьянство, как на податное сословие.

2) Возвращения народу тех денег, которые награбили с крестьян правительство и помещики в виде выкупных платежей.

3) Отмены круговой поруки и всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей.

4) Уничтожения всех остатков крепостной зависимости крестьян от помещиков, проистекают ли эти остатки от особых законов и учреждений (напр., положение крестьян и рабочих в горнозаводских округах Урала) или от того, что крестьянские и помещичьи земли все еще не размежеваны (напр., остатки сервитутов в Западном крае{77}), или от того, что отрезка крестьянской земли помещиком ставит крестьян фактически в безвыходное положение прежних барщинных крестьян.

5) Предоставления крестьянам права требовать по суду понижения непомерно высокой арендной платы и преследовать за ростовщичество помещиков и вообще всех лиц, которые, пользуясь нуждой крестьян, заключают с ними кабальные сделки».

На мотивировке такого предложения мы должны остановиться особенно подробно – не потому, чтобы эта часть программы была наиболее важна, а потому, что она наиболее спорна и стоит в наиболее далекой связи с общеустановленными, всеми социал-демократами признанными истинами. Вступительное положение об (условной) «поддержке» крестьянства кажется нам необходимым потому, что пролетариат не может и не должен, вообще говоря, брать на себя защиту интересов класса мелких хозяйчиков; он может лишь поддерживать его постольку, поскольку он революционен. А так как именно самодержавие воплощает в себе в настоящее время всю отсталость России, все остатки крепостничества, бесправия и «патриархального» угнетения, то необходимо указать, что рабочая партия поддерживает крестьянство лишь постольку, поскольку оно способно на революционную борьбу с самодержавием. Такое положение исключается, по-видимому, следующим положением проекта группы «Освобождение труда»: «Главнейшая опора абсолютизма заключается именно в политическом безразличии и умственной отсталости крестьянства». Но это – противоречие не теории, а самой жизни, ибо крестьянство (как и вообще класс мелких хозяев) отличается двойственными чертами. Не повторяя известных политико-экономических доводов, доказывающих внутренне-противоречивое положение крестьянства, напомним следующую характеристику, данную Марксом французскому крестьянству начала 50-х годов:

«…Династия Бонапарта является представительницей не революционного, а консервативного крестьянина, не того крестьянина, который стремится вырваться из своих социальных условий существования, определяемых парцеллой, а того крестьянина, который хочет укрепить эти условия и эту парцеллу, – не того сельского населения, которое стремится присоединиться к городам и силой своей собственной энергии ниспровергнуть старый порядок, а того, которое, наоборот, тупо замыкается в этот старый порядок и ждет от призрака империи, чтобы он спас его и его парцеллу и дал ему привилегированное положение. Династия Бонапарта является представительницей не просвещения крестьянина, а его суеверия, не его рассудка, а его предрассудка, не его будущего, а его прошлого, не его современных Севеннов, а его современной Вандеи» («Der 18. Brumaire», S. 99[126]). Вот именно поддержка того крестьянства, которое стремится ниспровергнуть «старый порядок», т. е. в России прежде всего и больше всего самодержавие, и необходима для рабочей партии. Русские социал-демократы всегда признавали необходимость выделить из доктрины и направления народничества его революционную сторону и воспринять ее. В программе группы «Освобождение труда» это выражено не только в выше-цитированном требовании «радикального пересмотра» и проч., но и в следующих словах: «Само собою, впрочем, разумеется, что даже в настоящее время люди, находящиеся в непосредственном соприкосновении с крестьянством, могли бы своей деятельностью в его среде оказать важную услугу социалистическому движению в России. Социал-демократы не только не оттолкнут от себя таких людей, но приложат все старание, чтобы согласиться с ними в основных принципах и приемах своей деятельности». 15 лет тому назад, когда живы еще были традиции революционного народничества, достаточно было такого заявления, но теперь мы сами должны начать обсуждение «основных принципов деятельности» в крестьянстве, если мы хотим, чтобы социал-демократическая рабочая партия сделалась передовым борцом за демократию.

Но не ведут ли предложенные нами требования к поддержке не личности крестьян, а их собственности? к укреплению мелкого хозяйства? соответствуют ли они всему ходу капиталистического развития? Рассмотрим эти вопросы, наиболее важные для марксиста.

По поводу 1-го требования и 3-го вряд ли может быть между социал-демократами разногласие по существу дела. Второе требование вызовет, вероятно, разногласия и по своему существу. В защиту его говорят, по нашему мнению, следующие соображения: (1) что выкупные платежи были прямым ограблением крестьян помещиками, что они платились не только за крестьянскую землю, но и за крепостное право, что правительство собрало с крестьян больше, чем оно уплатило помещикам, это факт; (2) у нас нет оснований смотреть на этот факт, как на вполне законченное и сданное уже в архив истории событие, ибо так не смотрят на крестьянскую реформу сами благородные эксплуататоры, кричащие теперь о «жертвах», понесенных ими тогда; (3) именно теперь, когда голодание миллионов крестьян становится хроническим, когда правительство, соря миллионами на подарки помещикам и капиталистам, на авантюристскую внешнюю политику, выторговывает гроши от пособий голодающим, именно теперь уместно и необходимо напомнить о том, во что обошлось народу хозяйничанье самодержавного правительства, служащего интересам привилегированных классов; (4) социал-демократы не могут оставаться равнодушными зрителями голодания крестьянства и вымирания его голодной смертью. Насчет необходимости самой широкой помощи голодающим между русскими социал-демократами никогда не было двух мнений. А вряд ли кто станет утверждать, что серьезная помощь возможна без революционных мер; (5) экспроприация удельных земель и усиленная мобилизация дворянских земель, – т. е. то, что явилось бы следствием осуществления предлагаемого требования, – принесли бы лишь пользу всему общественному развитию России. Против предлагаемого требования нам указали бы, вероятно, главным образом, на его «неисполнимость». Если такое указание подкреплялось бы только фразами против «революционаризма» и «утопизма», то мы наперед скажем, что подобные оппортунистические фразы нас нисколько не испугают и мы не придадим им никакого значения. Если же такое указание будут подкреплять анализом экономических и политических условий нашего движения, то мы вполне признаем необходимость более подробного обсуждения этого вопроса и пользу полемики по поводу него. Заметим только, что это требование не стоит самостоятельно, а входит, как часть, в требование поддерживать крестьянство, поскольку оно революционно. Вопрос о том, как именно и с какой силой проявят себя эти элементы крестьянства, решит история. Если под «исполнимостью» требований разуметь не общее соответствие их с интересами общественного развития, а соответствие их с данной конъюнктурой экономических и политических условий, то такой критерий был бы совершенно неправилен, как это убедительно показал Каутский в своей полемике против Розы Люксембург, указывавшей на «неисполнимость» (для польской рабочей партии) требования о независимости Польши. Каутский указал тогда (если память нам не изменяет), как на пример, на то требование Эрфуртской программы, которое говорит о выборе чиновников народом. «Исполнимость» этого требования более чем сомнительна в современной Германии, но никто из социал-демократов не предлагал ограничить свои требования узкими рамками возможного в данный момент и при данных условиях. Далее, что касается до 4-го пункта, то в принципе, вероятно, никто не будет возражать против необходимости для социал-демократов выставить требование об уничтожении всех остатков крепостной зависимости. Вопрос будет идти, вероятно, лишь о формулировании этого требования и затем о широте его, т. е. включать ли в него, напр., требование мер, устраняющих фактическую барщинную зависимость крестьян, созданную отрезками крестьянской земли в 1861 году? По нашему мнению, вопрос этот надо решить в утвердительном смысле. Громадное значение фактического переживания барщинного (отработочного) хозяйства вполне установлено литературой, а равно и громадная задержка общественному развитию (и развитию капитализма), создаваемая этим переживанием. Конечно, развитие капитализма ведет и приведет в конце концов «само собой, естественным путем» к устранению этих переживаний, но, во-первых, эти переживания обладают исключительной прочностью, так что на очень быстрое устранение их нельзя рассчитывать, а во-вторых – и это главное – «естественный путь» означает не что иное, как вымирание крестьян, которые фактически (благодаря отработкам и пр.) привязаны к земле и порабощены помещикам. Разумеется, социал-демократы не могут при таких условиях обойти этот вопрос молчанием в своей программе. Нас спросят: как могло бы быть осуществлено это требование? Мы думаем, что говорить об этом в программе не надо. Конечно, осуществление этого требования (зависящее, как осуществление почти всех требований этого отдела, от силы революционных элементов крестьянства) потребует всестороннего рассмотрения местных условий местными выборными, крестьянскими комитетами, – в противовес тем дворянским комитетам, которые совершали свой «законный» грабеж в 60-х годах; демократические требования программы достаточно определяют демократические учреждения, которые понадобились бы для этого. Это был бы именно «радикальный пересмотр аграрных отношений», о котором говорит программа группы «Освобождение труда». Как было уже замечено выше, мы согласны в принципе с этим пунктом проекта группы «Освобождение труда» и желали бы только (1) оговорить условия, при которых пролетариат может бороться за классовые интересы крестьянства; (2) определить характер пересмотра: уничтожение остатков крепостной зависимости; (3) выразить требования конкретнее. – Предвидим еще одно возражение: пересмотр вопроса об отрезных землях и т. п. должен вести к возвращению этих земель крестьянам. Это ясно. А разве это не укрепит мелкую собственность, мелкую парцеллу? разве могут социал-демократы желать замены крупного капиталистического хозяйства, которое, может быть, ведется на награбленных у крестьян землях – мелким хозяйством? Ведь это была бы реакционная мера! – Отвечаем: несомненно, замена крупного хозяйства мелким реакционна, и мы не должны стоять за нее. Но ведь разбираемое требование обусловлено целью «уничтожить остатки крепостной зависимости» – след., к дроблению крупных хозяйств оно не может вести; оно относится только к старым хозяйствам чисто барщинного, в сущности, типа, – и по отношению к ним крестьянское хозяйство, свободное от всяких средневековых стеснений (ср. п. 3), не реакционно, а прогрессивно. Конечно, разграничительную линию тут провести не легко, – но ведь мы вовсе не думаем, чтобы какое-нибудь требование нашей программы было «легко» осуществимо. Наше дело: наметить основные принципы и основные задачи, а о частностях сумеют позаботиться те, кому доведется практически решать эти задачи.