Валерий Цапков - Шоколадная медаль

- Да нет, похуже история...

- Ладно, не тяни, что там такое случилось?

- В общем, он только до Ташкента долетел... А на второй день прямо в городе его сбила машина, белые ''Жигули''. Да не просто сбила, какие-то гады сбили, выскочили из машины, увидели, что живой, так еще и добили. Голову аж в котлету превратили...

- Откуда знаешь? - почему-то спокойным голосом спросил Олегов, Брешут, наверное..

- Брешут?... Наш мужик в Ташкент летал на опознание тела, родных-то еще нет. Он-то все и доложил, из штаба округа звонил. Рассказывал, что ни одного живого места, еле узнал, по ботинкам, наверное он ему на отпуск свои ботинки дал...

Поежась от прохладного осеннего ветерка, спокойно и не оглядываясь, Олегов вышел за ворота комендатуры, где в ожидании скорого вечера грохотала гусеницами БМП-3, готовясь занять позицию на ночь, и побрел через автостоянку к стадиону. Скользнув взглядом по улице, он увидел серебристую ''Хонду'', требовательно махнул рукой и вышел прямо на проезжую часть.

- Ты что, сумасшедший? - прошипел зло Маскуд, оглядываясь по сторонам.

- А пошел ты...

- В чем дело, Миша? - требовательно спросил Маскуд.

- Я тебе не Миша.

- Да говори же, в чем дело?!

- Мишу Олегова сбила машина в Ташкенте. Погиб, стало быть, Миша... Вот только кто теперь я?

Маскуд не ответил, он неподвижно смотрел в окно.

- Что ты не отвечаешь? Кто теперь я? Как меня зовут?!

Водитель испуганно обернулся. Маскуд же, казалось, не обратил никакого внимания на крик Олегова. Олегов притих. А ведь я теперь ему не нужен, вдруг подумал он. Остаток дороги до дома Маскуда ехали молча. Молча зашли в дом, молча пили чай, молча не глядели друг на друга, пока Маскуд, наконец, не сказал"

- Ты, конечно, понимаешь, что в Кабуле тебе больше делать нечего?!

- В твоем паршивом Бомбее мне тоже делать нечего.

Маскуд удивленно посмотрел на него:

- А Гаури? Или тебе есть куда лететь?! Я могу тебя отправить в Россию, но только с караваном, не думаю, что ты вместе с ней дойдешь. Разные люди сейчас в горах...

- Гаури ты мне специально подсунул. Ведь так?

- Предположим, так. Но оставаться я тебя не заставлял. Да и какое это имеет сейчас значение? Я тебе больше ничего предлагать не буду. Из Кабула вырваться помогу, а дальше, как знаешь, - равнодушно сказал Макуд и отвернулся к окну, за которым уже сгущались сумерки и зажигались городские огни, а где-то над горизонтом бесшумно скользнула в небо огненная струя трассеров.

Я ему не нужен, еще раз подумал Олегов и сказал:

- Вот что, раз я тебе не нужен, отправь меня

- Куда? - усмехнулся Маскуд и насмешливо посмотрел на Олегова. Он уже решил, куда отправить этого парня, сыгравшего совою роль и теперь только мешавшего ему.

- В Эр-Рияд.

- Куда?! - Маскуд изумленно посмотрел на него.

- В Эр-Рияд. Одного.

- Но почему туда?

- У меня там знакомый шейх. И еще, я хотел бы позвонить туда перед отлетом, - дерзко и с наглецой сказал Олегов.

Маскуд ошарашено глядел на него. Этот парень снова преподнес сюрприз.

- Ну ладно, какая мне разница, куда тебя отправить, - сказал Маскуд и подумал, какая мне разница как тебя отправить.

- А что, Маскуд, правда, что твоего брата наши убили? - спросил вдруг Олегов.

Маскуд подошел к креслу, тяжело опустился в него и неприязненно посмотрел на Олегова:

- Правда, под Фаррахом.

- А кто?

- Я знаю, что старший лейтенант. Такой же, как ты, десантник. Судили его потом, мне бумагу прислали, что расстреляли. Космонавты какие-то за него заступались, а все равно расстреляли. Какое тебе дело? - в глазах Маскуда вспыхнули огоньки ненависти. Олегову стало неловко за неуместное любопытство, он почувствовал и себя виноватым за трагедию, случившуюся несколько лет назад.

- Ладно, извини, - пробормотал он и подумал, а уместно ли здесь понятие прощения, и что можно простить. - Скажи лучше, когда меня отправишь?

- Не волнуйся, не задержу. Сначала местным рейсом до Кандагара, в Пакистан пойдешь с караваном, а там тебе помогут долететь до Эр-Рияда. Тебе ведь туда?

- Ага, - неуверенно ответил Олегов. Сложность предстоящего пути его пугала. Как и все советские люди, он испытывал инстинктивный трепет перед любым пересечением границы.

- Один полетишь? - усмехнулся Маскуд.

- Да...

- Ну-ну, твое дело.

Олегову показалось, что по его лицу скользнула торжествующая улыбка и тут же исчезла.

ГЛАВА 37.

Здание Кабульского аэровокзала , по размерам соответствовавшее рангу областного советского городишки, было густо забито пестрой толпой. ХАДовцы на входе с овчарками проверяли багаж и пассажиров. Обнюхала, зло рявкнув, собака и Олегова, который сгибаясь, волок за своим хозяином, высохшим и желчным стариком, тяжеленные чемоданы. Не по - афгански пахну, подумал Олегов и вспомнил полковую суку по кличке Рыжая ее наследницу по кличке Марта, которые отрабатывали свой хлеб, исправно облаивая афганцев, неосторожно проходивших мимо строя во время полкового развода.

Афганский офицер на входе подозрительно глянул на закамуфлированного под слугу-носильщика Олегова и что-то спросил. Олегов молча посмотрел на него, затем перевел взгляд на старика. Тот повернулся к офицеру и стал что-то сердито объяснять. Офицер понял , сочувственно кивнул головой и махнул рукой, разрешая пройти.

За окнами с нарастающей силой мощно прогудел маневрирующий ''Боинг''. Он должен был везти за государственный счет паломников в святой город Мекку. Скромный АН-24, на котором предстояло лететь Олегову, отправлялся вторым.

Сплавив чемоданы для проверки на ленту транспортера, Олегов скромно стал в сторону , как и положено усердному слуге. Искоса он поглядывал на толпящихся вокруг важных стариков, довольных и гордых, что им выпала честь и удача совершить с комфортом за казенный счет паломничество в святые города и после с полным правом облачиться в ослепительно белые чалмы. На входе за стеклянной дверью мелькнул и исчез Маскуд, на прощание еле заметно взмахнув рукой. Почему он меня с паломниками сразу в Саудовскую Аравию не отправил, тревожно подумал Олегов и вздрогнул от еле слышного знакомого шепота:

- Миша...

Он медленно повернулся, небрежно оглядывая зал. Конечно, это была она. У него и раньше вызывала безотчетную тревогу одна из немногих женских фигур в зале, чьи лица были глухо зашторены паранджой.

- Миша, я прошу тебя, не улетай...

Желчный старик, хозяин Олегова, подозрительно глянул на женщину, стоявшую в пол оборота к Олегову, и снова завистливо уставился на ''Боинг'' и на паломников.

- Миша, я прошу тебя, останься. Не бросай меня...

- Кто послал тебя? - еле слышно выдохнул он. Он почувствовал себя снова как бы балансирующим на лезвии, до головокружения остром. Журавль в руке или синица в небе, устало спросил он самого себя.