Николай Харламов - Трудная миссия

Для успешного осуществления операции нужно было создать на Британских островах плацдарм для вторжения.

Потребовался целый ряд мер, связанных с приемом американских и канадских войск, а также техники, горючего, боеприпасов, продовольствия. Пришлось освободить от гражданского населения несколько районов, организовать здесь особо надежную противовоздушную оборону, систему связи и снабжения.

Английская промышленность почти полностью переключилась на обеспечение десантной операции. Это необходимо было, чтобы освободить побольше судов для перевозки войск, которые при других обстоятельствах должны были бы перевозить военные грузы из США и Канады. По данным "Белой книги", опубликованной в ноябре 1944 года, ежемесячный выпуск самолетов в Великобритании увеличился до 2500, морских орудий - до 1500, снарядов - до 500 тысяч. Увеличился выпуск танков, бронемашин и других видов вооружения и снаряжения.

Естественно, для успеха дела необходимо было обеспечить скрытность подготовки к операции. 10 марта 1944 года английский военный кабинет принял постановление, по которому въезд и выезд населения из районов, имеющих отношение к исходной позиции, без разрешения властей запрещался. Были отменены отпуска для военнослужащих; дипломаты всех стран, кроме СССР, США и доминионов, не могли покидать Великобританию без специального на то разрешения, посылать или получать через курьеров, по телеграфу или диппочтой не проверенные цензурой сообщения.

Генерал Брэдли приказал не пропускать в прессу без его разрешения ни одного высказывания любого военнослужащего.

В интересах скрытности штаб, разрабатывающий операцию, на два месяца был полностью изолирован от внешнего мира. Никто из штабных работников не имел права выходить за пределы установленной и строго охраняемой зоны.

Внешняя телефонная связь в помещениях отсутствовала.

Вместе с тем был специально сформирован фиктивный штаб группы армий, расположенный в Юго-Восточной Англии.

Он занимался планированием вторжения через Па-де-Кале и искусно снабжал фашистскую агентуру ложными сведениями.

Были приняты меры и для подавления системы технического наблюдения противника. Еще задолго до вторжения союзники знали почти все места расположения радиолокационных станций на французском побережье, но не разрушали их, намереваясь вывести эти станции из строя в такой момент, который исключил бы возможность их восстановления к началу операции. Радиолокационные станции были подвергнуты массированному воздушному удару за три дня до высадки, что существенно нарушило вражескую систему технического наблюдения.

Корабли союзников начиная с 24 мая и вплоть до высадки соблюдали полное радиомолчание (связь поддерживалась только зрительными средствами; радио разрешалось применять лишь для передачи приказаний с берега). Большинство радиоустановок на кораблях и судах было опечатано. Документами, разработанными на переход, всякая радиопередача запрещалась. Даже при подрыве на мине командир корабля не имел права воспользоваться радиосвязью. Считалось, что случившееся должен видеть старший начальник и только он мог решить, давать об этом извещение по радио или нет.

Флот, участвовавший в операции, сосредоточился в базах Великобритании (Гринок и Белфаст), причем до начала операции отряды английских и американских кораблей не раз выходили на 4-5 суток в море на тренировку. Противник мог считать каждый такой выход началом операции, и установить фактический момент развертывания сил ему было, конечно, трудно.

Согласно замыслу высаживать войска планировалось на рассвете, через час после наступления малой воды в сизигийский отлив. Это повышало эффективность действий групп разграждения, а скорое наступление прилива уменьшало риск посадки на мель десантных судов, подошедших к берегу. Считалось, что полнолуние при ясном небе обеспечит освещенность района, достаточную для соблюдения судами организованного движения. Сочетание всех этих условий приходилось на 5-7 июня. Поэтому высадку назначили на 5-е.

Повторяю: все эти данные о подготовке к Нормандской десантной операции мне стали известны значительно позже. А в тот вечер, возвратясь из имперского генштаба, я сделал все, что надо было сделать, и тут же лег спать.

На следующее утро, наспех позавтракав, мы на своем "бьюике" отправились по тихим еще улицам английской столицы на юг. Хотелось как можно раньше добраться до Портсмута, где на рейде и в окрестностях были приготовлены для вторжения британские военно-морские и десантные силы. Машина шла через небольшие городки, мимо очередей домашних хозяек, выстроившихся у магазинов, достигла Саутхемптона, затем свернула на юго-восток.

Повеяло влажным морским воздухом. Дорога пересекала зеленые луга и чистенькие деревушки. Но никаких видимых признаков скопления войск я не заметил, хотя, как впоследствии мне рассказали, в этом районе были сосредоточены три английские пехотные и две бронетанковые дивизии.

Единственное, что напоминало о военном времени, - это контрольно-пропускные пункты. Сопровождавший меня помощник начальника генерального штаба бригадный генерал Файербресс легко устранял эти "препятствия" на нашем пути. Его документы производили сильное впечатление па офицеров и сержантов, дежуривших на КПП.

Не знаю, почему именно этого человека мне навязали в спутники - и во время поездки в Портсмут, и потом - на сухопутный фронт, где я был в числе советских военных наблюдателей. Файербресс обладал, казалось бы, манерами джентльмена: был спокоен, корректен, ненавязчив. Но в каждом его жесте, в каждой любезной улыбке на морщинистом лице сквозила неприязнь к нам.

У пирса в Портсмуте нас ждал катер, посланный с крейсера "Мавришес" одного из флагманских кораблей вторжения. К трапу крейсера вышел коптр-адмирал Питерсон, возглавлявший высадку колонны "Д", - энергичный шотландец, имевший, как потом выяснплось, опыт десантирования в Сицилии. Адмирал встретил меня радушно. Он тут же заявил, что внимательно следит за сводками с советскогерманского фронта и восхищен нашими победами.

- Да, адмирал, ничего не скажешь. Ваши маршалы ловко переигрывают немецких. Кто бы мог подумать два года назад, что вы так турнете фашистов! Уверен, что вы скоро будете в Германии! И поймаете Гитлера живьем! Вот будет потеха! Наши-то лопнут от зависти, если вы раньше окажетесь в Берлине, - и Питерсон громко захохотал, будто живо представил огорченные лица своих сухопутных военачальников.

Питерсон отвел мне флагманскую каюту, обставленную дорогой мебелью, а потом повел показывать крейсер. Мы осмотрели оперативную рубку, увешанную картами побережья Франции. Рядом висела схема движения американских и английских колонн. Адмирал охотно давал мне пояснения: