Моисей Губельман - Лазо

Буфер в виде буржуазно-демократического государства Дальневосточной республики (ДВР), объединяющей области Забайкальскую, Амурскую, Приморскую, Сахалин и полосу отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, был необходим в связи со сложностью международных отношений на Дальнем Востоке. Создание Дальневосточной республики В. И. Ленин объяснял тем, что:

«…Вести войну с Японией мы не можем и должны все сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без нее…» [44]

Таким образом, буферное государство являлось тактическим ходом Коммунистической партии в надежде на то, что Япония и другие империалистические державы будут лишены возможности оправдать оккупацию Дальнего Востока.

Директивы Центрального Комитета изменяли положение. Обком партии отказался от своего намерения провозгласить на заседании Совета советскую власть. Решено было провести это заседание с более приемлемой для сложившейся обстановки повесткой дня: все фракции Совета и общественных организаций должны объявить свою волю к борьбе за прекращение интервенции и вывод иностранных войск с территории Дальнего Востока и считать Дальний Восток неотъемлемой частью Советской России.

К заседанию Совета по поручению комитета партии усиленно готовился и Лазо.

— Подумайте только, как мы утрем нос интервентам, — говорил он. — Несмотря на их присутствие, мы откроем Совет, и это будет самым сильным ударом по интервенции. Да, не объявляя советской власти, наш Совет, не будучи властью, так как она сохраняется за земским правительством, будет местом, где трудящиеся Владивостока сумеют высказать все свои желания, чаяния и надежды. А приморское правительство будет иметь опору и поддержку в выполнении принятых на себя обязательств.

3 апреля собрался Владивостокский совет рабочих, солдатских и матросских депутатов.

Игорь Сибирцев.

Победители интервентов и белогвардейцев на Дальнем Востоке.

Зал Народного дома, где происходило заседание, был переполнен. Бурно и радостно встречали делегаты членов Совета. Долго не прекращались овации и приветственные возгласы. Эти овации возобновились с новой силой, когда председательствующий объявил, что от владивостокской организации Коммунистической партии слово имеет депутат Лазо. Под несмолкаемый гул аплодисментов Сергей Георгиевич поднялся на трибуну.

— Товарищи! — начал он свою речь. — После кровавой борьбы мы снова собрались здесь, во Владивостоке, в этом окне Советской России, на берегах Великого океана, в этом центре интервенции на Дальнем Востоке. Собрался Совет, и этот факт громче многих слов говорит нам о мощи Советской России, о силе международной пролетарской революции. И не слова приветствия; а какие-то другие слова — слова борьбы, слова, разрешающие тяжелое положение… нужно сказать на этом заседании. Вне нас — штыки иностранных интервентов, а внутри благодаря этому мы не можем проводить полностью советскую власть. И то, что нас объединяет, то, что дает выход нашим силам, разрешает это запутанное положение, — это борьба. Все силы, все средства отдадим борьбе. Пусть мы отказываемся от проведения полностью и советской власти и советской политики, но зато готовы к борьбе. Мы не идем ни на одну уступку, ни на один компромисс. Борьба требует от нас строгой, суровой дисциплины, требует сплочения всех сил вокруг наших революционных организаций.

— Все силы, все средства отдадим борьбе… — призывал Лазо. — Против нас стоит японская агрессия, но не в силах японский империализм предотвратить неумолимого хода истории… В глаза угрожающему нам японскому империализму мы смотрим открыто, мы смотрим, как победители… и здесь мы знаем: если даже и победят временно японцы и оттеснят в тайгу Владивостокский совет, но живы будут Советы…

— Мы должны вести свою революционную работу, должны оставаться на своем посту до конца, до полной победы над врагом.

— На сегодняшнем заседании мы должны вспомнить первого председателя Владивостокского совета— погибшего товарища Суханова. Многие здесь знают его твердую волю и светлый ум, знают, что он был вождем владивостокского пролетариата… Он исполнил свой долг и стоял на своем посту до конца…

— Товарищи, — продолжал взволнованно Лазо, — ныне положение Совета здесь, во Владивостоке, и положение Советов в России разное. Там, за Байкалом… Советы, разрушив старое, победили… Они могут перейти к мирной созидательной работе. Мы же здесь победы не одержали, хотя и перед нами стоят задачи советского строительства, задачи громадной важности… Мы должны помнить, что Советы не только созидатели нового, но они и могильщики старого, умирающего строя. И эта работа могильщика здесь не закончена. В борьбе за восстановление Советов во Владивостоке и во всем крае пролито много крови, но рано или поздно советская власть восторжествует и здесь.

— В июне 1918 года Совет был окружен превосходными вооруженными силами врагов. Вместе с чехами выступала их опора — эсеры и меньшевики. Теперь этих партий нет. Вызванная ими контрреволюция погубила их, народ раскусил их подлую, предательскую политику и с презрением отвернулся от них. Но сейчас против революционных сил стала японская армия.

— Товарищи! — горячо и проникновенно говорил Лазо. — Я думаю, что наши революционные войска чувствуют и думают так же, как мы. Они сплотились вокруг большевистских организаций и готовы выступить по их первому призыву. Ни одна войсковая часть не предпримет самостоятельного выступления. Каждый партизан, солдат, каждый матрос до тех пор не уйдет со службы, не оставит своего оружия, пока иностранная интервенция не будет прекращена и мы не воссоединимся с Советской Россией… Слишком много пролито крови, слишком много несчастий сулит новая борьба всему населению, и на войну мы первые не пойдем. Но если на нас нападут, то мы ответим борьбой. Наша молодая Красная Армия сильна не своим числом, а тем, что за ней стоят неисчислимые ряды угнетенных народов, эксплуатируемых классов всех стран, которые ведут повсюду ожесточенную борьбу за те же цели…

— То, что делают японцы, создает тревожное положение. Ими занят в городе ряд важных пунктов, вывешен японский флаг на Тигровой горе[45], и все это без какого-либо повода с нашей стороны…

Сопоставляя эти данные с тем, что в официальных отношениях с японскими интервентами наметилось улучшение и что, повидимому, они желают прийти к определенному соглашению по ряду вопросов, Лазо предупредил, что общее положение продолжает все же оставаться крайне напряженным.