Степан Тимошенко - Воспоминания

Я начал устраиваться в Филадельфии для постоянного житья. Нанял большую квартиру. Достал нужные документы для въезда семьи в Америку и в конце сентября жена и младшая дочь уже были в Филадельфии. Старшая дочь и сын остались в Европе. Я хотел им дать хорошее инженерное образование и они поступили в Берлинский Политехнический Институт. Тогда уже знал, что в Америке хороших инженерных школ нет.

На жену вид Филадельфии произвел тяжелое впечатление. По дороге от вокзала к нашей квартире она расплакалась от одного вида этого города. Мы ехали по грязной улице, 17-ая линия, с отвратительными домишками и мелкими лавченками. Это был не Загреб! Было от чего заплакать. Нанятая мною квартира жене и дочери понравилась. Мы будем жить не в лабораторных помещениях, а в собственной квартире! У нас будет три прилично обставленных комнаты, кухня с газовой плитой и собственная ванна. Мы давно отвыкли от такой роскоши. Вещей у нас было немного. Все было быстро разложено по местам в имевшемся комоде и шкафу. Мы устроились! На кухне нашлась кое-какая посуда. Можно было вскипятить воду, приготовить чай. В соседней лавчонке можно было купить хлеб и кое-какие съестные припасы.

Мы трое за столом, пьем чай и жизнь уже не кажется такой мрачной, как в первый момент. Обсуждаем организацию нашей будущей американской жизни. Жене, конечно, придется вести все хозяйство, но она к этому уже привыкла в Загребе. Одно затруднение — это английский язык. Жена языка не знает. И этот вопрос благополучно разрешается. Владелец соседней лавочки — русский еврей оказался нашим земляком — он из Малороссии, любитель малорусских песен. Впоследствии жена частенько заглядывала в эту лавочку и получала от земляка не мало полезных сведений об американской жизни.

Моя дочь Марина, с детства интересовалась рисованием и, закончив среднюю школу в Загребе, решила заняться в Америке искусством. Оказалось, что в Филадельфии одна из лучших американских школ живописи и Марина без затруднений туда поступила. По утрам, напившись чаю, мы вместе шагали, она в школу, я на службу. Места эти были почти рядом.

В одно из таких утр мы очутились свидетелями дикого зрелища. У одного из зданий, оказавшегося студенческим общежитием, шло побоище. Дрались кулаками с ожесточением. Были и лица в крови и разорванное платье. Студенты старших курсов избивали вновь принятых в университет «фрешманов». Это, как нам объяснили, происходит в начале каждого учебного года. Побоища эти не всегда проходят благополучно. На следующий день мы читали в газете, что некоторых участников побоища пришлось отправить в больницу с серьезными ранениями. Газеты осуждали такого рода студенческие традиции, но упоминали, что когда-то такие избиения «фрешманов» происходили и в Англии в самых аристократических университетах, в Кембридже и Оксфорде. Для нас все это было непонятно. В русских университетах такого не бывало.

По воскресеньям мы организовывали прогулки. Осенью в Филадельфии теплее, чем в Загребе. В октябре и начале ноября стояли чудные теплые дни и мы, набравши бутербродов, на целый день отправлялись в Фермонт Парк. Пытались делать и более далекие прогулки, но скоро убедились, что за городом никаких пешеходных дорожек нет. Это не Югославия и не Германия, где можно целые дни бродить по окрестным лесам.

Моя работа у Акимова продолжалась. Я все еще занимался коленчатыми валами и в конце концов сделал довольно полное исследование этого вопроса. На осеннем собрании Общества Инженеров Механиков была доложена моя работа. Мой английский язык оказался недостаточным для доклада в большом собрании и мне тут помог «голландец». Благодаря докладу, я ближе познакомился с организацией Общества. Встретился с рядом инженеров, интересовавшихся вопросами колебаний в машинах и решил вступить в число членов Общества. С этих пор началась моя деятельность в Обществе, которая продолжается до сих пор.

С началом 1923 года я начал замечать денежные затруднения нашей «Компании». Начались неаккуратности в выплате жалования служащим. Были недели, когда мы ничего не получали. Случай показал мне насколько шатко мое финансовое положение. Выходило новое издание Британской Энциклопедии. Издательство предлагало льготные условия для приобретения Энциклопедии. Мне очень хотелось ее иметь и я подписался на издание с предлагаемой оплатой в рассрочку. Но через несколько дней получился ответ, что книги могут быть мне высланы только при условии немедленной уплаты всей суммы. Никаких рассрочек. Видно было, что мое финансовое положение очень ненадежно.

Нужно искать новую службу. Тут мне опять помог «голландец». С его помощью были составлены письма в некоторые университеты и технические предприятия. Университеты меня ответом не удостоили. Из предприятий ответила Компания Вестингауз. Директор отдела исследований сообщил, что они расширяют исследования по механике и предлагает приехать для переговоров. Я ожил. Явилась надежда устроиться в Америке основательнее. Занятия в отделе исследований (Research Department) казались особенно привлекательными. Еще в России, работая над организацией отдела механики Украинской Академии Наук, я ознакомился с новым течением в развитии технических наук в Америке. Крупные американские фирмы начали организовывать исследовательские институты, в которых могли бы разрешаться возникающие на практике научные вопросы. Вопросы сближения чистой науки с ее возможными техническими приложениями меня всегда интересовали и возможность принять участие в такого рода работах казалась заманчивой.

В один из ближайших дней я отправился в Питсбург, где были заводы Вестингауза. Ехал дневным поездом, чтобы знакомиться с Америкой. Накануне просмотрел описание дороги по Бедекеру. Вспомнил и книгу «Последний из Могикан», которой зачитывался в раннем детстве. Описанные в книге события происходили как раз по дороге, по которой шел мой поезд. Ни дремучих лесов, ни индейцев уже не осталось. Сначала шли возделанные поля, чистенькие фермы давних переселенцев из Голландии. Дальше дорога поднималась в гору, но постепенно, и мы пересекли горы Аллегани без всяких тунелей. Каких либо скал тоже не было — совсем не Швейцария. По другую сторону хребта начиналась промышленная часть Пенсильвании — угольные копи и сталелитейные заводы.

В Питсбург мы приехали вечером. Осматривать город было поздно и я отправился на ночевку в соседнюю гостиницу. Утром я был на вокзале и, следуя инструкции «голландца», взял поезд в Восточный Питсбург, где находились и завод, и управление Вестингауза. Расстояние небольшое, но много остановок. Некогда было смотреть по сторонам — следил за названиями станций, чтобы не пропустить нужной остановки. Наконец показались большие объявления Компании — я приехал.