Дневник Распутина - Коцюбинский Даниил Александрович
Григорий Распутин, хотя и писал с трудом, оставил после себя многожанровое рукописное наследие – короткие записки, письма и дневники
Слухи о том, что в Тобольской губернии «объявился великий пророк, прозорливый муж, чудотворец и подвижник по имени Григорий», пошли по Петербургской духовной академии еще в конце 1902 г. В следующем году Распутин прибыл в столицу, где довольно быстро заручился поддержкой со стороны ведущих церковных авторитетов: Иоанна Кронштадтского, Сергия Страгородского и архимандрита Феофана. Петербург. Фото 1904 г.
Вероятно, именно таким увидели «старца» Николай II и Александра Федоровна в момент знакомства, случившегося в разгар революционного натиска на самодержавие. 1 ноября 1905 г. царь записал в своем дневнике, что в этот день познакомился «с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ[ернии]». Фото 1905 г.
Распутин с полковником лейб-гвардии Павловского полка, штаб-офицером для поручений при Царскосельском дворцовом управлении Д. Н. Ломаном (слева) и начальником Царскосельского дворцового управления, генерал-майором князем М. С. Путятиным. Петербург. 1904–1905 гг.
Попытки Григория подготовиться к священническому сану окончились неудачей: «Священнику надо много учиться… А я не могу… У меня мысли, что птицы небесные, скачут, и я часто не могу совладать с ними…» – признавался он. В то же время очевидцев поражало «серьезное знакомство Распутина со Священным Писанием и богословскими вопросами», а также его умение свободно толковать Библию и «вдаваться в дебри церковной казуистики»
Распутин, епископ Гермоген и иеромонах Илиодор. Поначалу эти два видных церковных деятеля-черносотенца оказывали Распутину активную поддержку, но с конца 1911 г. превратились в его яростных противников
«Душа очень скорбит, от скорби даже оглох. Бывает на душе два часа хорошо, а потом неладно… Да потому… [что] неладно творится в стране, да проклятые газеты пишут обо мне, сильно меня раздражают, придется судиться…»
Распутин с крестьянами села Покровское. В молодости он имел репутацию пьяницы и дебошира. Но, став знаменитым, принялся укреплять свой авторитет среди односельчан. Выхлопотал у царской семьи 5 тыс. руб. на строительство в Покровском церкви; регулярно жертвовал деньги на общественные нужды, строительство и ремонт зданий; помогал бедным жителям
Распутин со своими почитателями (Английский пр., д. 3, кв. 10). Начало 1914 г. В первом ряду – супруги Пистолькорс («Сана» – сестра А. Вырубовой и Александр), Л. Молчанов, Н. Жевахов, Э. Гиль, Н. Яхимович, О. и Н. Ломан, А. Решетникова. Во втором ряду – С. Волынская, А. Вырубова, А. Гущина, Ю. Ден, Е. Распутин (отец Григория). В третьем ряду – 3. Тимофеева, М. Головина («Муня»), М. Гиль, Г. Распутин, О. Клейст. У ног Распутина – А. Лаптинская. Об одном из таких «распутинских вечеров» вспоминал Н. Жевахов: «Какая благоговейная тишина была вокруг, хотя ничего нового он не говорил. Но некая нервная сила, которая от него исходила, гипнотизировала…»
Императрица Александра Федоровна и фрейлина А. А. Вырубова – ее ближайшая подруга и «правая рука» Распутина во всех придворных делах и интригах. Альянс Распутина и Вырубовой делал психологическую зависимость императрицы от них обоих практически неодолимой
«Лишенная ума и способности разбираться в людях и обстоятельствах, – писал о Вырубовой П. Жильяр, – она поддавалась своим импульсам;…она тотчас распределяла людей по произведенному ими впечатлению на “добрых” и “дурных”, иными словами, на “друзей” и “врагов”… Она… неспособна была даже разгадать игру тех, которые ею пользовались. Будучи безвольна, она всецело отдалась влиянию Распутина и стала самой твердой опорой его при Дворе»
Письмо Г. Е. Распутина А. Н. Хвостову
Записка, написанная Распутиным. 1916 г.
Полиция вела многолетние наблюдения за Г. Е. Распутиным, причем «собирание компромата» на «старца» тесно переплеталось со сбором информации, призванной защитить «царского Друга»
Почитательница Илиодора 28-летняя крестьянка Сызранского уезда Симбирской губернии Хиония Гусева ранила Распутина ножом 29 июня 1914 года. После этого «старец» долгое время лежал в Тюменской больнице, откуда послал царю несколько телеграмм, умоляя не вступать в войну с Германией
Больница, в которой в 1914 году «старец» находился после ранения. Рассказывали, что «когда Распутину в палате вручили высочайшую телеграмму о начале войны, он на глазах у больничного персонала впал в ярость, разразился бранью, стал срывать с себя повязки, так что вновь открылась рана, и выкрикивал угрозы по адресу царя». В тот же день, 19 июля, Григорий послал Николаю телеграмму: «Верю, надеюсь на мирный покой, большое злодеяние затевают, не мы участники знаю все ваши страдания, очень трудно друг друга не видеть окружающие в сердце тайно воспользовались, могли ли помочь». «Государя телеграмма раздражила, – свидетельствует А. А. Вырубова. – Уверенный в победоносном окончании войны, тогда разорвал телеграмму и с началом войны относился холоднее к Григорию Ефимовичу»
Карикатуры на Распутина (в том числе опубликованные в заграничной прессе) расходились по России многотысячными тиражами
20 декабря 1916 г. в Чесменской богадельне было произведено вскрытие тела Распутина. Из заключения профессора Д. И. Косоротова: «При вскрытии найдены весьма многочисленные повреждения, из которых многие были причинены посмертно. Вся правая сторона головы была раздроблена и сплющена вследствие ушиба трупа при падении с моста. Смерть последовала от обильного кровотечения вследствие огнестрельной раны в живот. Выстрел произведен был, по моему заключению, через желудок и печень с раздроблением этой последней в правой половине. Кровотечение было весьма обильное. На трупе имелась также огнестрельная рана в спину, в область позвоночника, с раздроблением правой почки, и еще рана в упор, в лоб (вероятно, уже умиравшему или умершему). Грудные органы были целы и исследовались поверхностно, но никаких следов смерти от утопления не было. Легкие были не вздуты, и в дыхательных путях не было ни воды, ни пенистой жидкости. В воду Распутин был брошен уже мертвым»
