Вальтер Хаген - Фальшивомонетчики Третьего рейха. Операция «Бернхард»

Пример слишком деятельного Ковацевича доказывает снова, что деловому человеку не следует вовлекать представителей власть имущих, в особенности в условиях диктатуры, в свои торговые и иные операции, так как это никогда хорошим не кончается.

Глава 14

Операция «Цицерон»

«…Если зашел разговор о получении документов исторического значения за чрезвычайно высокую плату — триста тысяч фунтов стерлингов, следует остановиться на этом несколько подробнее.

Необычная история Цицерона[71], получившего за свою опасную деятельность громадную сумму денег, соответствующую более чем одному миллиону долларов, выходит далеко за рамки всех до сих пор известных случаев шпионажа. Так можно утверждать независимо от ценности полученных немцами документов и результатов, к которым они привели. Я же хочу лишь остановиться на вышеназванной сумме, с которой связана определенная загадка.

Дело в том, что я длительное время молчал о некой тайне. Теперь же пришло время снять с нее завесу, ее окутывающую.

Через несколько месяцев после того, как я видел Цицерона в последний раз, мне стало известно, что переданная ему громадная сумма денег в реальности ничего не стоила. Цицерон, ставший баснословно богатым человеком, оказавший Третьему рейху за эти деньги неоценимую услугу и рисковавший головой, остался в конечном итоге таким же бедняком, каким и был раньше. Фунты стерлингов Кальтенбруннера оказались фальшивыми, и банкноты были изготовлены, как потом выяснилось, в Германии.

Не ставя в известность берлинские службы, я передал несколько оставшихся у меня купюр на контроль стамбульским банковским специалистам. И должен отметить, что фальшивые фунты стерлингов были столь высокого качества, что воспринимались различными банками как настоящие. Только один швейцарский эксперт, не подвергая сомнению их подлинность, направил несколько банкнот на экспертизу в английский банк, который смог все же обнаружить подделку…»

Это — выдержка из послесловия Людвига Мойзиша к его книге «Операция «Цицерон», выпущенной издательством «Квадрига» в 1950 году во Франк-фурте-на-Майне.

В декабре 1943 года Кальтенбруннер собрал всех представителей балканского отделения внешней разведки на совещание в Вену. Главной его задачей было введение присутствовавших в курс политических планов нового имперского особо уполномоченного в юго-восточном регионе, посланника Германа Нойбахера, который был возведен в ранг координатора и инспектора всех дипломатических немецких миссий в регионе. Нойбахер, являвшийся хорошим оратором и обладавший искусством убеждения, изложил свою концепцию в довольно пространном выступлении (резко отличавшемся от общей депрессии заключительного этапа войны), да так, что вдохновил не только всех участников совещания, но и самого Кальтенбруннера. В тот день он был в особо хорошем расположении духа, чем я, исходя из проверенных тактических соображений, не преминул воспользоваться, дабы получить его поддержку в целом ряде сложных вопросов. И он дал свое добро даже без критических замечаний.

Под вечер к Кальтенбруннеру прибыл курьер из Берлина. Он вообще-то направлялся в Анкару, но заехал в Вену, чтобы получить указания от Кальтенбруннера и Шелленберга, который также присутствовал на совещании, для доверенного лица VI управления ГУИБ в Турции. Курьер предъявил Кальтенбруннеру и Шелленбергу небольшую медную коробочку, в которой на темно-синей бархатной подушечке лежал ключик то ли от сейфа, то ли от автомашины. Кальтенбруннер показал его мне, произнеся:

— Этот ключик откроет нам доступ к ценнейшим документам противника, подобно которым немецкая разведка в эту войну еще не получала.

К этим словам он ничего не добавил, но Шелленберг отвел меня в сторонку и рассказал, для чего предназначался этот ключик.

Представитель нашего управления был в целях маскировки включен в состав немецкого посольства в Анкаре. В списке дипломатов он числился как атташе, подчинялся же непосредственно Шелленбергу. Это был Людвиг Мойзиш, оказавшийся неплохим разведчиком, нащупавшим и вскрывшим ценные источники информации. Тем не менее, из-за своего двойственного положения Мойзиш постоянно попадал под перекрестный огонь различных инстанций, поскольку даже во время войны немецкая правительственная система все более и более принимала характер борьбы всех против всех. Начальником Мойзиша в посольстве был сам посол Папен[72], который в прежние годы имел некоторое отношение к секретной работе и поэтому с пониманием относился к деятельности Мойзиша. В то же время он был раздосадован тем, что Риббентроп не поставил его как посла в известность о присылке Мойзиша, а затем и о необходимости маскировки его положения в посольстве, на что он, по всей видимости, дал свое согласие. Посол потребовал от Мойзиша, чтобы тот лично информировал его о наиболее важных событиях и разведывательных данных. Но на это были несогласны Шелленберг и Кальтенбруннер. Устранить возникший конфликт в вопросах подчиненности было практически невозможно, поэтому Мойзишу ничего не оставалось, как лавировать между этими двумя инстанциями.

К сказанному добавлялось еще и то, что его непосредственный начальник — шеф отдела Турции и Ближнего Востока — также требовал представления ему в первую очередь всей информации и материалов. Это был сухарь и чопорный человек — выходец из районов Северной Германии, которому не нравились некоторая легкость в общении и венское очарование Мойзиша. В течение довольно длительного периода времени он даже не относился к типу людей, предпочитавшихся в СС, и по «расовым обстоятельствам» не принимался в ее ряды, хотя и являлся сотрудником главного управления имперской безопасности. Его обвиняли в том, что он «никогда не был настоящим нацистом», а в НСДАП, мол, принят, лишь благодаря австрийскому федеральному канцлеру Зейс-Инкварту, мировоззренческие позиции которого были весьма подозрительными. Только его крупный разведывательный успех перевесил эти недостатки, и Кальтенбруннер, отбросив их в сторону, способствовал приему Мойзиша в СС с присвоением ему звания штурмбаннфюрера СС (майора). Положение его стало настолько крепким, что не было поколеблено даже предательством секретарши.

Успехом Мойзиша, о котором идет речь, и явилась операция «Цицерон» (к слову говоря, псевдоним этот был придуман послом, человеком с гуманитарным воззрением).

То, о чем мне тогда поведал Шелленберг (встреча произошла в известнейшем ресторане Вены «Штадткруге», где обычно собирались бонзы), свидетельствовало об одной из самых необычных шпионских историй, которые когда-либо происходили. А суть ее заключалась в том, что Мойзиш сконтактировался с неким албанцем по имени Элиез Базна, являвшимся камердинером британского посла Натчбулл-Хагессена. Базна, получивший псевдоним «Цицерон», обзавелся ключом от сейфа своего шефа и стал фотографировать находившиеся в нем секретные документы. Таким образом, в руки Мойзиша попали доклады о прошедших совсем недавно Каирской и Тегеранской конференциях союзников с подробным изложением рассматривавшихся на них вопросов.