Неизвестный В.Я. Пропп. Древо жизни. Дневник старости - Владимир Яковлевич Пропп
Где Ты? Напиши мне хоть кратенько. Я опять в Репино, здесь спокойно и хорошо.
Пишу Тебе это, сидя на почте, а за моим пером со злобой следят ожидающие очереди.
Пиши! Здесь такая отрада получать письма! Ты хотел и сам приехать навестить меня. Я пробуду здесь до 30-го июля.
Твой Воля.
15 авг. 1955 г.
Дорогой Витя!
Читал Твое письмо с наслаждением от слова до слова. В одном только я оконфузился. Из письма Евдокии Ивановны я понял, что она уезжает к Тебе, и потому на ее письмо ей не ответил. Сейчас она, наверное, с Тобой, и Ты передай ей от меня извинение в моей невольной невежливости.
<…> Я с Тобой не согласен, что Ты пишешь медленно. Ты пишешь феноменально быстро; но Ты изголодался по искусству и потому пишешь жадно, и Тебе все кажется, что можно бы еще быстрее, а быстрее уж нельзя. Я думаю, что скоро Ты начнешь писать медленнее. Я понимаю и разделяю Твое стремление к колоритности. Всякий портрет есть (или должен быть) и картина. Он может быть предлогом для симфонии красок, которая радует глаз и вызывает ощущение счастья <…>
Я в городе, сижу над текстологической работой (редактирую сказки Афанасьева) с большим наслаждением. Увы – я филолог! Ничего нового я уже не создам, да и не стремлюсь. Полезен еще могу быть и радости жизни еще понимаю, и то хорошо.
Целую Тебя сердечно, привет и 10 000 извинений Евдокии Ивановне! Постараюсь свою вину искупить.
Твой Воля.
В дом отдыха «Звенигород»
9. XI.55.
Дорогой мой Витя!
<…> Я приду к Тебе в воскресенье 20.XI между 7 и 8 часами. Елизавета Яковлевна очень благодарит, но она сейчас никуда не ходит, она застревает с диссертацией и считает каждый час. Сроки довольно грозные.
Я с удовольствием посмотрю телепередачу, но и еще с большим удовольствием посмотрю на Тебя и на Твои картины. От телевизора глаза болят, а от живописи выздоравливают – от радости глядеть.
<…> Эти два дня я Тебе не писал, т. к. был не в форме, валялся на диване.
Сердечный привет Евдокии Ивановне.
Целую и обнимаю.
Твой Воля.
Дорогой Витя!
Анонсирую Тебя, что я буду у Тебя в пятницу 27 января примерно в 11.30 (в зависимости от транспорта), бритым, при галстуке и вполне трезвым[162]. Позу предоставляю полностью Тебе.
Предвкушаю совместное с Тобой пребывание. После каникул я буду занят, кроме вторника и четверга, еще по средам. Четыре дня в неделю я буду свободен, так что торопиться нечего, не обязательно кончать работу в каникулы.
В избежание шуток почты посылаю письмо заказным.
Будь здоров, скоро увидимся!
Твой Воля.
23.11.56.
Дорогой Витя!
Чувствую и знаю, что Ты на меня сердит, но Ты, дорогой, не сердись! Надул я Тебя потому, что ошибся в расчетах: зубной врач отпустил меня не в 10.30, как я рассчитывал, а в 12.20. Ехать к Тебе с проспекта Римского-Корсакова с пересадкой уже не имело смысла.
Чтобы впредь Тебя не огорчать, я вижу только одно средство: единственный день, когда не может быть заседаний и пр. и пр. – это понедельник. <…> В ближайший понедельник буду в 11.30.
Чувствую, что Ты уже перестал сердиться.
Мне поставили три коронки сразу. Я думал, что коронки наденут – и все. А тут меня заставили держать их пальцем и сидеть в кресле, а сам уходил, кажется, завтракать. Потом меня два раза кормили кашей из гипса и тоже заставили сидеть, разинув рот. Сидеть моделью легче!
Зато теперь буду есть бифштексы и огурцы.
Я чувствую, что теперь Ты совсем перестал сердиться и даже рад за меня.
Твой друг
Воля.
23. IV.56.
Дорогие Витя и Евдокия Ивановна!
Мы с Елизаветой Яковлевной будем ждать вас во вторник (проверено!) первого мая часам к 8 вечера на наш ежегодный семейный праздник. Никого, кроме нас и вас не будет! Очень, очень ждем и зовем.
Твое письмо я получил. Надеюсь, что на педагогическую работу Ты не пойдешь. Педагогом интересно быть в средней шкоде, а в высшей преподаватели подобны крысам в «Ревизоре»: пришли, прочитали лекцию и ушли прочь. Общение Тебе теперь нужно с художниками, а не со студентами. Я по-прежнему до пределов устаю, едва таскаю ноги. Работы даже не всегда бывает с избытком, но изнуряет то, что над душой всегда висит что-нибудь недоделанное. Завтра придут два дипломанта, а я еще не начинал читать их работ.
Теперь я думаю, что мне легче станет с 1 мая. За это Ты должен выпить 1 рюмку водки.
Рецензию я читал еще до ее появления. За нее Ты должен выпить 1 бокал шампанского!
Пока можешь больше не пить, а возобновить это занятие с 1 мая.
Крепко жму руку. Евдокии Ивановне сердечный привет.
Твой Воля.
Черкни мне, пожалуйста, что Ты письмо получил, чтобы я был спокоен. (На конверте моя пометка: «Ответил тотчас 24.IV.56»)
25. V.56.
Дорогой друг, Ты меня очень обрадовал своим письмом. Коротко: дача у нас снята в Тарховке, вещи уже свезены. У нас верх из двух комнат, кухни и балкончика. Бывать почти не приходится, т. к. по-прежнему занят по горло. Думаю, однако, ехать в воскресенье утром (27 мая) на два дня. Но это еще не наверняка. Ты зайди к нам в субботу вечером показать новейшие работы и договориться.
Твой портрет решительно всем очень нравится. Он временно висит у меня на стене над дверью, т. к. это единственное место в деревянной стене, куда можно было вбить гвоздь без помощи пробойника. А для пробойника пока нет времени.
На даче я снимал лес с лужами, подснежники под елкой и вербы в воде. Красок пока мало, но вообще для открытого глаза красоты на каждом шагу.
Надеюсь – до скорого свидания.
Твой Воля.
Из дневника
10. XI.1956. По возвращении после летнего отдыха в Ленинград я принял участие в выставке работ военных художников Ленинградского гарнизона, организованной Домом офицеров. <…> В окружной военной газете «На страже родины» за 21.Х.56 корреспондент М. Пинич поместил заметку об этой выставке, содержащую следующие строки: «…Полковник В. Шабунин представил
