Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

Но недостаточно было отразить Макка от основания его действий на Инне и от большой дороги, ведущей через Мюнхен в Вену; цель этого генерала была соединиться с русскими, и он легко мог достигнуть Богемии, следуя из Ульма по правому берегу Дуная на Нордлинген и Мангейм. Тем более следовало опасаться этого движения, что неприятель, зайдя нам в тыл, захватил бы наши парки, обозы и отставших, и, разрушив мосты на Дунае, обезопасил бы себя от наших ударов. Я предвидел все эти неудобства и усилил Нея дивизией Газана, драгунами Бараге д'Иллье и кавалерийской дивизией Бурсье. Ему было предписано подняться по левому берегу Дуная с 40 000 войска, во-первых, чтобы прикрыть наши сообщения, во-вторых, чтобы отрезать сообщения неприятеля и в-третьих, чтобы маскировать Ульм, единственный пункт для дебуширования австрийцев. Однако же, чтобы не лишиться столь значительной части сил, я приказал Нею овладеть мостами на Дунае, переправить через них авангарды, поручив им защищать эта мосты и уведомлять маршала о происходящем на моей стороне, чтоб он мог принять участие в решительном сражении, если бы оно произошло недалеко от него. Он имел славное дело в Гунцбурге, где овладел мостом; он захватил также мосты эльхингенский и лейнгеймский. Его правый фланг под начальством Дюпона занял позицию у Альбека. Мюрат своим прибытием в Бургау облегчил эти успехи, зайдя в тыл войскам, противопоставленным Нею.

Хотя мы были многочисленнее неприятеля, но мои сложные движения рассеяли армию; помня нашу неудачу при Маренго, я думал избегнуть подобного несчастья, вверив Мюрату войска Нея, Ланна и кавалерийские резервы, чтобы дать более единства моим отрядам. Эта предосторожность дозволяла мне самому устремиться на встречу русским, если б они вышли на Мюнхен ранее совершенного разбития Макка. Я после в этом раскаялся: Мюрат не постиг причины наставлений, данных мною Нею; он вообразил, что неприятель сосредоточивался на Иллере, для того чтоб принять за основание Тироль, и потому приказал Нею совершенно оставить левый берег Дуная и двинуться из Гунцбурга и Эльхингена на Роту, а оттуда к Ульму и Виблингену. Это значило совершенно открыть дорогу в Богемию и наши сообщения. К счастью, Ней только частично исполнил эти приказания: он двинул дивизию Луазона из Эльхингена к Роте, намеревался соединиться с ней через Лейнгейм в Киссендорфе; но, вопреки приказанию великого герцога Бергского, оставил на левом берегу реки дивизии Дюпона и Бараге д'Иллье.

Узнав об этом уже впоследствии, я получил высокое мнение о дарованиях Нея: но потом я узнал, что обязан был этим одному из его офицеров.

Макк совершенно потерялся, видя наши смелые и быстрые действия; наконец, опомнясь, он почувствовал, что время искать средства выпутаться из своего опасного положения. Собран был военный совет, и после долгих прений решили, как говорят, чтобы эрцгерцог Фердинанд с 20 000 отборного войска пробился по дороге на Гейденгейм и Нордлинген [австрийцы ничего не издали об этой несчастной для них кампании, и мы знаем об их действиях только понаслышке. Одни говорят, что военный совет был следствием Гунцбургского сражения 10 числа; по словам других, он был собран после Эльхингенского дела, происшедшего в ночь с 14 на 15 число. Эрц-герцог и Макк не были согласны в их мнениях].

Макк для прикрытия этого движения решился удерживать Ульм с остальною частью армии, надеясь, без сомнения, пробраться потом в Тироль. Если действительно австрийские генералы приняли план этого эксцентрического отступления по методе Бюлова(16), то они достойно увенчали все сделанные ими ошибки. Для их спасения им следовало оставить в Ульме 4 000 человек гарназона, а остальные силы собрать в массу, и стараться пробиться или в Богемию, или в Тироль, а не рассыпаться по всем дорогам, доставляя мне этим возможность истребить по частям всю армию.

Как бы то ни было, но корпус в 25 000 вышел из Ульма по левому берегу, в тот самый день, когда Ней, дурно направленный Мюратом, оттянул обратно дивизию Луазона из Эльхингена на Роту и, чтобы соединиться с нею, вышел сам из Гунцбурга с дивизиею Малера. Мои генералы, казалось, сговорились очистить неприятелю свободный проход, чего он ни как не должен был ожидать. К довершению неудачи Бараге д'Иллье, получивший приказание соединиться с Дюпоном в Альбеке, чтобы вместе идти на Ульм, не исполнил этого. Дюпон прибыл один 11 октября, в деревню Гаслах с 6 батальонами и 3 полками кавалерии, наткнулся на главные силы Макка. Счастие поправило эти ошибки. Австрийский генерал хотел растянуть свои фланги, чтоб окружить наш малый отряд: его многочисленная кавалерия сделала слишком дальнее движение влево; между тем Дюпон сосредоточил свои силы в центре у Юнгингена. Эта деревня переходила из рук в руки до 6 раз. 9-я легкая полубригада, заслужившая под Маренго название несравненной и храбрая 32-я, краса бывшей Итальянской армии, обессмертили себя в этот день. Благодаря их мужеству Дюпон прорвал 1-ю неприятельскую линию, окружил и взял отдельно стоявшую колонну, удержался до ночи, и до рассвета начал отступать к Альбеку, ведя до 3 000 пленных. Правда, он оставлял поле сражения, усеянное третью его дивизии; кавалерия, заскакавшая ему в тыл, взяла 9 орудий и весь его обоз; но он с 7 000 восторжествовал над 20 000 неприятелей и удержал их движение: он возвращался, покрытый славою и трофеями. Бараге д'Иллье, который должен был ему помочь, остановился в Лангенау под предлогом, что боялся подвергать явной опасности свои войска; странный образ помогать своему товарищу! На другой день Ней, введенный в заблуждение Мюратом, который все еще предполагал дать cpaжениe на Иллере, отозвал обратно Дюпона в Гунцбург, боясь оставить его одного на левом берегу.

Я узнал 12-го в Аугсбурге о движениях, предписанных Нею Мюратом; я имел прежде намерение идти с Даву на Мюнхен, где опасались приближения русских и эрц-герцога Иоанна; но, видя, что без моего личного присутствия на Дунае будут делать только глупости, я поспешил в Пфаффенгофен, а гвардию мою направил на Гунцбург. Мармон двинулся к Иллеру; Ланну было поручено охранять Вейсенгорн и Пфуль; Сульт свернул от Ландсберга на Мемминген, чтоб занять дорогу в Тироль. 13 утром я получил донесение о неравном бое, выдержанном Дюпоном; нельзя было терять времени; я поспешил в Киссендорф, главную квартиру Нея, которому я уже приказал через Бертье снова занять Эльхингенскую позицию, не понимая, что могло побудить оставить ее. Ней направился в Фалльгейм, намереваясь снова взять Эльхингенский мост, где слышна была довольно сильная канонада.

Макк, извещенный 12-го об отступлении Дюпона, послал вслед за ним к Альбеку корпус Вернека; корпус Лаудона должен был идти в Эльхинген, чтоб занять этот пункт. Австрийский генерал не знал, что начать; только что отделавшись от Дюпона, он узнал, что Сульт напал на оконечность его правого фланга в Меммингене, окружил в этом городе дивизию Спангена и оттеснил отряд Вольфскеля на Оксенгаузен. Он поспешно отправил из Ульма генерала Елашича для прикрытия этой дороги, а в случае возможности и для освобождения Спангена. Но уже было поздно; окруженный 25 000 войска в городе, обнесенном стеною и старым валом, лишенный жизненных и военных припасов, Спанген сдался 13-го, почти с 7 000 австрийцев. Мысль послать Вернека на Гейденгейм, между тем как Елашич шел на Биберах, достаточно поясняет, с каким неприятелем мы имели дело. Австрийские дивизии Лаудона и Риша(17), расположенные на Эльхингенских высотах, должны были прикрывать движение Вернека и всей армии, которая готовилась за ним следовать. Этот авангард их, который во время моего прибытия в Киссендорф атаковал Эльхингенский мост, защищаемый генералом Малером с одним полком. Чтоб прикрыть себя от многочисленного неприятеля, начальствовавший там офицер велел разрушить одну арку моста и отступил на правый берег. Ней, видя, что все предсказанное им Мюрату сбывается, поспешил собрать дивизию Малера и двинулся сам с дивизиею Луазона. Австрийцам, угрожаемым в свою очередь приближением этих сил, оставалось только сжечь остатки моста; однако же они не успели исполнить это вполне.