Михаил Пазин - Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой

Уже готовилась официальная церемония, чтобы узаконить их брак в отсутствие Клавдия в городе, но это встревожило многих приближенных императора, так как дальше могла последовать резня. Сделать Гая новым императором Мессалине было проще простого, например, отравив Клавдия, но при этом бы пострадало все окружение действующего императора, и это было чревато. К заговору против Клавдия примкнула часть аристократии.

Чашу терпения граждан Рима переполнила Вакханалия (праздник сбора винограда) 48 года. В то время как Мессалина вела в танце обнаженных девиц, Гай Силий, увенчанный венком из плюща, наблюдал за этим зрелищем с ложа. Когда эротический танец завершился, Гай и Мессалина совершили на этом ложе акт любви.

Против Мессалины выступил один из ближних советников Клавдия, вольноотпущенник Нарцисс. Император, как всегда, ничего не знал; он в тот момент находился в Остии. Советник рассказал императору другой вещий сон, доказывающий, что Мессалина строит против него роковые козни. За аргументами и ходить было далеко не надо – если Клавдий не избавится от Мессалины, то Мессалина избавится от него. И останется править империей со своим фаворитом Гаем Силием. Клавдий наконец прозрел и приказал Нарциссу арестовать всех зачинщиков мятежа. Нарцисс перестарался и схватил всех высокопоставленных любовников Мессалины – 160 человек! Заговорщиков умерщвляли без суда и следствия.

Преторианцы (императорская гвардия) в это время убили Гая Силия и Мнестера. Силий даже и не пытался оправдываться. Затем наступила очередь Мессалины. От нее все отвернулись, и никто из римской аристократии не пришел к ней на помощь. Однако Клавдий, отяжелев от вина, решил, что расправится с ней завтра. Однако Нарцисс почувствовал, что такая задержка позволит коварной Мессалине выкрутиться, и приказал страже казнить ее немедленно.

Ее нашли в саду. Мать дала ей острый кинжал для самоубийства. Но Мессалина отказывается, ей страшно хочется жить. Она рыдает. Преторианцы, обступив ее, бесстрастно смотрят ей в глаза, и в этих взглядах нет ни капли милосердия. В отчаянии она хочет перерезать себе горло, но рука дрожит, и кинжал лишь скользит по коже. И тогда один из военных, некий трибун, лишает ее жизни одним коротким ударом меча. Душа великой блудницы отлетела на небеса; ей было всего лишь 23 года! Шел 48-й год нашей эры.

Об исполнении смертной казни доложили императору Клавдию. Он встретил это известие равнодушно, попросил еще вина, и пир продолжался до утра. Дальше убили обоих детей Мессалины. Они пали жертвой любовных игр своей матери. Что осталось от Мессалины? Стихи Децима Ювенала, в которых он описывал похождения Мессалины, сочинения Тацита, Светония, Плиния и Сенеки да мраморный бюст, хранящийся в Лувре. Пухленькое личико, почти ребенок. А какие вокруг нее разыгрывались страсти!

Имя Мессалины стало нарицательным для обозначения женщин, занимающих высокое положение и отличающихся развратным поведением.

И, наконец, о Васильчикове. Вот мы до него и добрались.

Александр Васильчиков был корнетом лейб-гвардии Конного полка. Весной и летом 1772 года он часто бывал в караулах Царского Села, где на одном из дворцовых разводов обратил на себя внимание Екатерины II. В ту пору ему было 26 лет (а Екатерине – 43 года). Васильчиков был стройным, высоким и красивым молодым человеком. Екатерина любила именно таких. На следующий день он получил золотую табакерку «за содержание караулов». Затем последовал еще ряд подарков и повышений. В августе 1772 года он был пожалован в камер-юнкеры, а в сентябре стал камергером. Потом последовала процедура медосмотра врачом Роджерсоном и «трехнощное испытание» мадам Протасовой. Результаты оказались превосходными, и Васильчиков занял апартаменты, в которых раньше проживал Григорий Орлов. Из опасения внезапного возвращения бывшего фаворита, отличавшегося неукротимым и буйным нравом, к его дверям был поставлен караул. Так Васильчиков оказался в «золотой клетке». Подобные изменения не остались не замеченными в высших кругах, а также в среде иностранных дипломатов. «Лакеи и горничные императрицы были озабочены и недовольны, ибо любили Орлова, и он им покровительствовал», – писал прусский посол своему королю, на что Фридрих II рекомендовал ему «заискивать дружбу у нового любимца».

Васильчиков сравнительно мало использовал свое положение фаворита. Он прославился именно своей бескорыстностью, любезностью и скромностью. Звезд с неба, как Орлов, не хватал. Екатерина на этот раз обмишурилась. Уже с первых дней как Васильчиков поселился в бывших покоях Орлова, она начала тяготиться этой связью, о чем чистосердечно поведала Потемкину, сменившему Васильчикова: «…И даже до нынешнего месяца я более грустила, нежели сказать могу, и никогда более, как тогда, когда другие люди бывают довольные и всякие приласканья во мне слезы принуждала, так что я думаю, что от рождения своего я столько не плакала, как сии полтора года; сначала я думала, что привыкну, но что далее – то хуже, ибо с другой стороны (то есть со стороны Васильчикова) месяцы по три дуться стали, и признаваться надобно, что никогда дольнее не была, как когда сердиться и в покое оставит, а ласка его мне плакать принуждала». Переведя эти слова Екатерины на русский язык – она так и не научилась правильно излагать свои мысли по-русски – ласки Васильчикова в ней вызывали слезы, и ей было лучше, когда он сердился (дулся) и совсем не ласкал. Однако ж она терпела его целых полтора года!

Надо сказать, что и Васильчиков не испытывал удовольствия от близких отношений с Екатериной. По словам одного современника, «воспитание и добрая воля лишь в слабой степени и на короткое время возмещают недостаток природных талантов. С трудом удержал Васильчиков милость императрицы неполные два года…».

Так что разрыв отношений между ними был лишь делом времени. Решение об этом пришло к Екатерине внезапно. «Когда Васильчиков был в последний раз у императрицы, – писал все тот же современник, – он вовсе не мог даже предчувствовать того, что ожидало его через несколько минут. Екатерина расточала ему самые льстивые доказательства милости, не давая решительно ничего заметить, но едва только простодушный избранник возвратился в свои комнаты, как получил высочайшее повеление отправиться в Москву. Он повиновался без малейшего противоречия… Если бы Васильчиков при его красивой наружности обладал большим умом и смелостью, то Потемкин не занял бы его место так легко». То есть он так достал Екатерину своими «приласканьями», что она без объяснений причин решила прогнать его. А он был только этому и рад. Однажды он высказался так: «Я был только проституткой, и со мной так и обращались». Расстались они, по-видимому, к взаимному удовольствию.