Дидье Дрогба - Отдать всего себя. Моя автобиография

В конечном итоге и здесь дело тоже дошло до серии одиннадцатиметровых. Как капитан, я решил пробить первым – и промахнулся. Обычно со мной этого не происходит, но уж если случается, то я просто принимаю такие вещи – в жизни все бывает. Рискуя, ты ставишь себя на линию огня, и иногда что-то может пойти не по плану. Это часть игры, и нужно уметь убедить себя в том, что ты, по крайней мере, нашел в себе смелость взять на себя ответственность, поэтому в этом случае не стоит о чем-либо жалеть. Тем не менее худшего начала серии пенальти нельзя было даже представить. Их первый удар попал в цель, как и следующий. Коло Туре обеспечил нам первое очко. Затем они промахнулись – счет остался 2:1 в их пользу. Если бы мы забили следующий мяч, то смогли бы сравнять счет. У нас еще оставалась надежда. Увы, Аруна Коне не реализовал пенальти, и, хотя Эммануэль Эбуэ принес нам еще одно очко, Египет забил дважды и победил – 4:2.

Это поражение было весьма болезненным для меня, но не столько из-за неудачного пенальти, а скорее из-за того, что мы так близко подошли к выигрышу. Мы ведь даже обыграли египтян в своей отборочной группе, поэтому питали большие надежды на успех.

Что же касается Чемпионата мира в Германии, то на нем ситуация была совсем другой. Я мечтал об этом моменте многие годы, часто думая, что это так и останется просто моей мечтой и никогда не воплотится в реальности. Я не мог и представлять себе такой удивительный сценарий: я забиваю первый в истории своей страны гол на Чемпионате мира, причем это был гол в ворота Аргентины – команды, за которую когда-то выступал мой герой, Марадона. Однако именно все так и произошло в нашей первой игре, и, несмотря на наше итоговое поражение, начало этого чемпионата можно было назвать просто сказочным.

Мы попали в довольно сложную группу: вместе с Нидерландами, Сербией и Аргентиной. Сербов нам удалось обыграть в заключительном туре, однако перед этим мы уступили голландцам, и чемпионат закончился для нас уже после двух матчей. Выход из группового этапа стал бы для нас огромным достижением, но это было нелегко, хотя мы чувствовали, что шансы у нас все же были.

В Германии меня сильно разочаровал также еще один момент. Несмотря на весь мой оптимизм и надежду на хорошее выступление команды (что было обусловлено потенциалом собравшегося коллектива), внутри самой команды возникли какие-то проблемы, которые, я уверен, повлияли на нашу игру. Я был капитаном, у меня было определенное признание как на клубном, так и на международном уровне. Кроме того, я стал кем-то вроде кумира в своей собственной стране, в основном благодаря своему выступлению в прошлом году с призывом прекратить внутриполитические беспорядки. Все это привело к тому, что, куда бы мы ни направлялись всей командой, фанаты, завидев меня, тут же собирались вокруг, желая получить автограф или сфотографироваться со мной. Я никогда не добивался этого внимания, но это не имело значения. Ситуация для команды была непростой, и теперь я это понимаю.

Знаю, что в то время я совершал ошибки – но кто их не совершает? Тем не менее я всегда буду утверждать, положа руку на сердце, что, несмотря на определенные просчеты в своем поведении в отдельных ситуациях, я стремился делать все, исходя из лучших побуждений. Я выдвигался на первый план в качестве представителя команды, выступал ее спикером исключительно ради повышения статуса Кот-д’Ивуара, ради того, чтобы тот отличный футбол, в который мы играли, получил признание. К сожалению, как мне кажется, порой это плохо отражалось на общекомандном духе и сказывалось на нашей игре и наших результатах.

В то же самое время в моей стране продолжалась политическая напряженность, страна разделилась на две части.

Именно на этом фоне в начале марта 2007 года я полетел в Аккру, столицу Ганы, на церемонию вручения премии лучшему футболисту Африки 2006 года. Я летел вместе со своим партнером по команде Майклом Эссьеном, который также принимал участие в этом состязании, представляя Гану. Я горжусь тем днем, потому что там присутствовала моя мама, она поприветствовала меня за кулисами и помогла одеться в традиционные разноцветные одежды из Кот-д’Ивуара. И когда объявили мое имя (я не знал результата заранее), я был весьма тронут и рад. Мне удалось стать первым ивуарийцем в истории футбола, завоевавшим этот престижный титул. В прошлом его выигрывали такие личности, как Джордж Веа и Самюэль Это’о. Майкл Эссьен занял третье место, поэтому я оказался в замечательной компании, и мы были горды представить всему миру положительный образ Африки.

4 марта, спустя пару дней после этой церемонии, было объявлено о прекращении огня между правительственными силами и повстанческой группировкой «Новые силы» на севере страны, в результате чего появилась надежда на мир в скором будущем.

24 марта на Мадагаскаре мы играли очередной отборочный матч в Кубке африканских наций и победили со счетом 3:0. На обратном пути меня внезапно посетила следующая мысль: теперь, когда гражданская война в стране стихла, я могу обратиться к президенту с просьбой разрешить мне направиться в Буаке, оплот повстанцев, чтобы презентовать там свой трофей лучшего футболиста Африки. В этот город несколькими неделями ранее никто из южной части страны ни за что бы и не подумал ехать. А затем, если только это возможно, почему бы не организовать там же ответную игру со сборной Мадагаскара? Она была назначена на 3 июня, и оставалось еще время, чтобы все уладить и согласовать все детали. Через пару дней мне предстоял прием у Лорана Гбагбо в его президентском дворце, а это была для меня отличная возможность изложить ему мою просьбу.

Во время полета я спросил у президента нашей футбольной федерации Жака Анумы, что он думает об этой сумасшедшей идее. Он горячо поддержал ее, так что уже через два дня я в присутствии многочисленных лиц, присутствовавших на этой церемонии, представил свой трофей президенту сраны и, волнуясь, обратился к нему со своими двумя просьбами.

Как говорится в таких случаях, сказано – сделано. Идея пришлась ему по душе, и он пообещал обеспечить мне безопасность во время поездки в Буаке и обратно. Прошло еще два дня, и 28 марта я отправился в самую глубину территории, контролируемой повстанцами. Я ехал в машине с открытым верхом, всю дорогу меня сопровождали солдаты, после чего я встретился с лидером повстанческого движения «Новые силы» Гийомом Соро (в следующем месяце в качестве очередного шага на пути к миру его назначат премьер-министром).

На протяжении всего пути, пока я демонстрировал всем свой трофей, который приобрел такую символическую значимость (ведь он стал символом одновременно и гордости для страны, и надежды на будущее), я чувствовал себя удивительно спокойно, не ощущая каких-либо угроз ни от присутствия солдат, ни от того факта, что я оказался в этой потенциально опасной части страны. Напротив, вид тысяч мужчин и женщин, заполнивших улицы, приветствовавших меня, причем нередко со слезами на глазах, оказал на меня очень сильное впечатление. Одна пожилая женщина бежала рядом с машиной всю дорогу. Другие буквально бросались на капот, выпрыгивали прямо перед машиной и пытались оказаться как можно ближе ко мне. Стояла сумасшедшая жара, но эти люди были решительно настроены быть именно здесь, чтобы поприветствовать меня в этой части страны как человека, олицетворявшего идею общенационального примирения. Меня, простого футболиста, выросшего в простой семье. Я наблюдал сцены абсолютного сумасшествия и энтузиазма, которые меня просто потрясли и вызвали у меня сильные эмоции.