Подвойский - Николай Тихонович Степанов
Шварц упрямо наклонил голову.
— …Позвольте обратиться к новой власти с просьбой. Акционерное общество «Русский самоход» по контракту ремонтирует нам автомобили. Последнее время они почти перестали делать ремонт. Нельзя ли помочь?
— Наркомат примет меры, — коротко ответил Подвойский.
Шварц молча и с достоинством наклоном головы поблагодарил наркома.
Николай Ильич распрощался и поехал в наркомат, где его ожидала встреча с Н. М. Потаповым и С. И. Одинцовым. Они пришли вскоре, и дежурный немедленно доложил об их приходе.
— Приглашайте, — распорядился Н. И. Подвойский.
Он вышел навстречу Потапову и Одинцову.
— Здравствуйте, Николай Михайлович, здравствуйте Сергей Иванович! Прошу вас, — Николай Ильич пододвинул к столу три стула. — Вот и снова нам пришлось свидеться. И опять в нелегкое время.
Потапов и Одинцов невесело улыбнулись. Будучи специалистами, они ясно видели, что с самого февраля влияние Временного правительства на армию с каждым днем становилось все слабее. После Октябрьского восстания сложилось вообще непонятное для них положение: управляют армией одновременно большевистский Наркомвоен и старое Военное министерство, командуют войсками большевистский главком с комитетами и в то же время — генералы. Они видели, что армия все более теряет свою способность противостоять германским войскам. Судьба родины — вот что волновало их больше всего.
Забота о судьбе России, о сохранении ее как самостоятельной державы — это и стало для Н. И. Подвойского исходной позицией в нелегком разговоре с Н. М. Потаповым и С. И. Одинцовым. Николай Ильич рассчитывал склонить к прямому сотрудничеству с Советской властью в первую очередь Н. М. Потапова. Он происходил из чиновничьей семьи и вырос до одного из руководителей Генштаба лишь благодаря своим незаурядным способностям. С. И. Одинцов был потомственный аристократ, и классовые предрассудки в нем сидели, конечно, глубже. Однако жизнь заставила его смотреть на события не только с узких позиций своего класса, что проявилось в неприятии им корниловщины. Николай Ильич понимал, что переход на сторону Советской власти таких известных военачальников, как Потапов и Одинцов, был бы хорошим примером для других генералов, ибо, как правильно говорил Я. М. Свердлов, не все они корниловцы.
Подвойский аргументированно доказывал Потапову и Одинцову необходимость демократизации армии после революции и, кажется, убедил их. Но им, профессиональным военным, было трудно понять, как комитеты и выборные командиры могут командовать войсками. Это, по их мнению, было несовместимо с регулярной армией. В успех этого они не верили. Поэтому предложение Н. И. Подвойского взять на себя управление Военным министерством они отвергли. Но Николай Ильич видел, что семена сомнения в их души он уже посеял. Он предложил им подумать и назначил на следующий день новую встречу.
Лишь после пятой встречи Н. М. Потапов согласился взять на себя административную сторону управления старым Военным министерством, а С. И. Одинцов — возглавить ее канцелярию. Это были два крупных военных специалиста, которые одними из первых перешли на сторону Советской власти.
В последующие месяцы с помощью Н. М. Потапова и С. И. Одинцова Николай Ильич установил личные контакты с другими генералами и офицерами. Он не жалел времени на беседы с ними, горячо и искренне убеждал их в необходимости служить своими знаниями новой России. Многие из них в трудные годы интервенции и гражданской войны были вместе с народом, а потом честно служили в Советских Вооруженных Силах.
Поручив административное управление Военным министерством Н. М. Потапову и С. И. Одинцову, Н. И. Подвойский вплотную занялся его военно-техническим управлением. В конце ноября Николай Ильич с работниками наркомата А. Д. Садовским и С. Н. Сулимовым снова приехал в это управление. Здесь должно было состояться совещание с представителями частей и заводов, посвященное ремонту военных автомобилей. До совещания оставалось некоторое время, и Шварц пригласил гостей в кабинет. Но Садовский и Сулимов с разрешения Подвойского ушли к комиссару Грузиту, чтобы ознакомиться с проделанной им в управлении работой.
Шварц открыл дверь кабинета, пропустил Николая Ильича вперед, показал на стул у большого стола красного дерева, на котором обычно раскладывались карты и схемы. Сам обошел стол, стал напротив Подвойского и взглянул на него. Оба одновременно сели. «Как от разных государств», — подумал Николай Ильич. Шварц держался почтительно, но умные глаза смотрели холодно.
Разговор сначала шел о предстоящем совещании, потом коснулся дел управления. Николай Ильич видел, и комиссар Грузит подтверждал это, что Шварц дело знает и болеет за него. Подвойский сказал ему об этом. Генерал чуть поклонился и ответил сдержанно:
— Я выполняю служебный долг… Распоряжения о передаче дел пока не получал. Новая власть…
— …Новая власть, извините, что прервал вас, предлагает вам и впредь быть начальником управления.
Шварц помолчал.
— Боюсь, что эта задача будет выше моих сил. Да и чьи приказы выполнять?
— Приказы Совнаркома, Народного комиссариата по военным делам, главнокомандующего. Армия пока еще остается!
Лицо Шварца дрогнуло. Он чуть насмешливо посмотрел на Николая Ильича.
— Такая армия ненадолго. — Шварц сделал ударение на слове «такая». — Да и главком… извините, прапорщик.
— Да, прапорщик Крыленко, — сухо ответил Подвойский. — Но не простой прапорщик. — Он — юрист, историк и философ…
Шварц с сомнением взглянул на Подвойского.
— …У него за плечами два университета, — продолжал Подвойский.
Шварц поднял брови.
— …И три революции. Он один из руководителей «Военки». Надеюсь, вы о нем слышали не меньше, чем о генералах. Сегодня он нужнее армии, чем генералы Духонин или Верховский.
Шварц молча опустил голову.
— Мне трудно на это решиться, Николай Ильич, — впервые назвал Подвойского по имени Шварц. — Остаться начальником управления, значит, отбросить все, чем я жил, чем жили мои близкие.
— Мне кажется, что последние недели вы не могли не думать об этом. — Николай Ильич взглянул на мешки под глазами генерала.
— Да… Я подумаю еще… Мне надо еще подумать.
…На совещание собралось человек двадцать пять. Они представляли управление, некоторые заводы, специальные воинские части.
Полковник Медынский коротко доложил о состоянии автомобильного дела, о трудностях с ремонтом машин, возникших в последнее время.
Слово взял Н. И. Подвойский.
— Советская власть, — сказал он, — вводит в армии выборное начало снизу доверху. В том
