Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Уже Офицерским полком понесены большие потери. Раненые отползали назад, ища укрытия от огня за дамбой, откуда они начали наступление.
Было ровно 16 часов. Положение – отчаянное. Казалось, перейди красные в наступление своей подавляющей массой и при поддержке огня своих бронепоездов, не удержаться цепям, и не помогли бы им 5-я и 6-я роты, высланные на правый фланг полка, чтобы все же охватить фланг противника.
Генерал Корнилов продолжал оставаться на дамбе и наблюдать за боем. Он – в сильном возбужденно-недовольном состоянии. Наконец он раздраженно сказал генералу Маркову:
– Сергей Леонидович! Я просил вас о ночном налете, a вы закатили мне дневной бой!
Это был упрек; более того – выговор. Генерал Корнилов больше не остался здесь, а уехал на левый фланг, туда, где наступала 2-я бригада.
В создавшемся положении на участке всей 1-й бригады генерал Марков видел лишь одну возможность успеха атаки, это в подавлении огня красных бронепоездов. Он приказывает полковнику Миончинскому отогнать красный бронепоезд, стоящий у станции, при этом напоминает: бить по поезду, а не по зданиям, где в одном из них находится склад снарядов. Первый же снаряд батареи лег на насыпи под вагоном бронепоезда; второй попадает в здание и… следует сильный взрыв. Видя, что снаряд полковника Миончинского попал в склад, генерал Марков громко воскликнул:
– Эх! Куда же ты стрелял?! Я же предупреждал…
Этот невольный взрыв столь нужных для армии снарядов, однако, имел то немедленное следствие, что красные, сидевшие до сего времени крепко и уверенно на своих позициях, вдруг вскочили и бросились бежать через железнодорожную насыпь. Бронепоезд немедленно дал ход в сторону Екатеринодара, вслед за ранее ушедшим и не вернувшимся назад, потому что там к железной дороге подходили 5-я и 6-я роты. Мгновенно, с криком «ура», рванулись вперед цепи l-й бригады. Цепь Офицерского полка, поднявшись на железнодорожное полотно правее станции, увидела далеко убегавшего противника. Далеко влево неслось «ура» 2-й бригады, которая обходила станицу Г.-Афинскую с запада. Последний взрыв пулеметного и ружейного огня был верстах в 2 от станции в сторону Екатеринодара, отходящий второй бронепоезд красных, оказавшийся вооруженным лишь многочисленными пулеметами, обслуживаемыми матросами, попал под огонь 5-й роты с дистанции 200–300 шагов. Вдруг паровоз окутался густым облаком пара и – поезд вскоре остановился. Грянуло юнкерское «ура», быстрая атака, захват поезда и уничтожение задержавшихся на нем матросов…
Бой кончился. Наступала ночь. В станицу Г.-Афинскую одновременно вступали 1-я и 2-я бригады и сейчас же обозы. Вся станица оказалась забитой пришедшей армией. Во многие дома свозили раненых, перевязывали их. Здесь полнота власти была у сестер милосердия; они задерживали в своем распоряжении проходивших здоровых, поручая им то принести воды, вскипятить чайник, рвать простыни, рубахи на бинты… Не хватало йода.
В этом бою потери в Офицерском полку были большие: до полутораста человек. Станцию и станицу оборонял отряд красных силой до 5000 человек.
Среди захваченных трофеев особенную ценность имели около 700 снарядов, которые находились в соседнем со взорванным здании.
* * *
Наступила ночь. После 2-часовой передышки генерал Марков, взяв батальон кубанцев и роту Офицерского полка, повел их вдоль железной дороги на Екатеринодар. Где-то офицерская рота отделилась от кубанцев и пошла самостоятельно влево. Ей была дана задача дойти до р. Кубань и там остановиться.
25 марта. С утра конная и 2-я бригады выступили в северо-западном направлении, а за ними вытянулись и «главные силы». На ночь 2-я бригада остановилась в ауле Панахес, а конная продолжала движение к Елизаветинской паромной переправе через р. Кубань в 10 верстах западнее Екатеринодара. Ночью переправа была ею захвачена.
1-я бригада осталась в арьергарде армии в станице Г.-Афинской, имея заслоны в сторону Екатеринодара и Новороссийска. Днем части Кубанского стрелкового полка вели бой у станции Эйнем, однако не переходя в наступление. Красные усиливали свой отряд подвозом резервов из Екатеринодара.
26 марта. Утром бригада оставила станицу Г.-Афинскую и к вечеру пришла в аул Панахес. Только теперь все узнали, что у станицы Елизаветинской захвачена переправа через р. Кубань, захвачена сама станица и идет переброска на тот берег конной и 2-й бригад. Для всех стало ясно, что армия атакует Екатеринодар, и все были поражены, как легко и просто генералу Корнилову удалось форсировать р. Кубань.
Ничего этого не знали в офицерской роте, стоявшей на берегу реки в нескольких верстах от железнодорожного моста. Нетерпеливо ожидалось разворачивание событий к атаке города. Но вот уже ночь, а рота продолжает стоять в бездействии и в одиночестве. Офицеры невольно нервничают; спокоен, кажется, один лишь ее командир.
Вдруг все узнают, что приехал генерал Марков. Однако рота никуда не идет и никаких изменений ее расположения не следует. Значит, все благополучно. Успокоились.
Неожиданно с постов сообщили, что впереди слышен шум движения колонны. Все приготовились к бою. Однако генерал Марков сейчас же выскочил вперед навстречу шуму. Оказалось, подошел батальон кубанцев. Генерал Марков взбесился:
– Почему вы здесь? Я же приказал вам оставаться на месте!
Ответ не замедлил: ночь, одни в степи, никакой связи; мы думали, что «нас бросили».
– Что? – заорал генерал Марков. – Вы видели, что я бросил кого-нибудь? А не хотите – ну вас к черту! Получайте расчет! – И, широко расставив ноги, он запустил руку в боковой карман своей неизменной куртки и вытащил оттуда бумажник. Кубанцы заголосили. Генерал Марков спрятал свой бумажник и приказал возвращаться на свое место и сам исчез с ними в темноте. Жест генерала был замечательный, всех развеселивший.
* * *
Переправа через р. Кубань при наличии двух паромов и 1–2 десятков лодок, при полном напряжении сил и использовании времени, для армии неизбежно должна была затянуться на трое суток. Ведь переправить нужно было свыше 600 подвод, орудий и зарядных ящиков; до 4000 лошадей и свыше 9000 человек. Срок большой и достаточный для противника, чтобы сосредоточить свои войска и ударить ими по переправившейся части Добровольческой армии или ожидающей переправу. Генерал Корнилов рисковал. Но красные, не зная подлинных намерений своего противника, продолжали держать лучшие свои части у железнодорожного моста, сосредотачивая остальные на западной окраине Екатеринодара.
Между тем в дни переправы как никогда Добровольческая армия была в чрезвычайно опасном положении; ее силы были разъединены рекой. На второй день на северном берегу реки были 2-я и конная бригады; на южном еще оставалась 1-я. Армия вынуждена не предпринимать серьезных активных действий и
