Елена Лаврентьева - Дедушка, Grand-père, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков

Дедушке

В минувшем ли иль веке этомЧем воспитать своих детей?Над письменным столом склоненным силуэтом,Неистощимостью затей,

Слезой, блеснувшей под раскатыМузыки дивной красоты,Когда семнадцатой сонатыАллегро слушал с нами ты,

И статуэткой Дон Кихота,Подаренной на юбилей.Какая трудная работа —Воспитывать своих детей.

Нинуша Радушкевич

Из автобиографического очерка Л. В. Радушкевича

В прожитой жизни человека есть всегда что-нибудь поучительное, даже в жизни Иудушки Головлева или Гобсека. Тем более в жизни научного работника. Именно поэтому я и решаюсь здесь сейчас выступить. У меня нет времени подробно рассказывать детали биографии. Я хотел бы только подчеркнуть некоторые ее штрихи и коснуться собственной характеристики как научного работника.

«Родился я с любовию к исскуству… ребенком будучи, когда звучал орган в старинной церкви нашей, я слушал и заслушивался…»

А. С. Пушкин «Моцарт и Сальери»

Этим органом, когда-то мощно звучащим, был мой отец. Деятель эпохи 1905 г., по образованию естественник, кончивший Московский университет и уехавший в провинцию, хотя ему сулили кафедру ученого в Москве. Он был увлечен идеями Писарева, Чернышевского, Дарвина, Бокля, Тимирязева и жаждал просветительской деятельности, о чем свидетельствуют его письма к моей матери. В Рязани, куда он переехал, он был сперва преподавателем гимназии, а потом открыл частную гимназию, в которой состоял директором. Но главная его деятельность была сплочение местной интеллигенции, где он завоевал не только доверие, но и какое-то магическое влияние, сохранившееся на долгие годы после его смерти. Это был, как его кто-то назвал, ибсеновский «доктор Штокман». Главная деятельность его состояла в развитии просвещения и особенно в пропаганде естественных наук. Под его влиянием создавались новые учебные заведения, например рязанская частная женская гимназия, открытая почитавшей его Екимецкой.

В. И. и Н. П. Радушкевичи после свадьбы

Откуда эта сила? В ней есть что-то от его отца, участника Польского восстания 1863 года, сосланного в Сибирь на вечное поселение. Но эта бурная деятельность, когда про отца говорили, что он любит говорить и любит, чтобы его слушали, — стоила здоровья моему отцу. Он быстро сгорел, получив чахотку в молодом возрасте, и умер в 1908 году. Похож ли я чем-нибудь на родителей? Мой отец был, по описанию, суров и всегда серьезен, занят наукой, мало интересовался исскуством, из поэтов любил лишь Некрасова и Никитина. Напротив, мать имела мягкий женственный характер, унаследовав от своего отца любовь к исскуству, литературе, и эта любовь передалась и мне. От моего отца, как я думаю, мне досталась способность к передаче мыслей в беседах, докладах и лекциях, которые я в известный период жизни много читал перед самой разнообразной аудиторией. Еще 13-летним ребенком, увлекшись ботаникой и энтомологией, я читал лекции перед «аудиторией», состоявшей из моей няньки, братьев и сестер, причем сам рисовал карандашом таблицы для демонстраций. Позднее (в 1916–1918 гг.) я сделал ряд докладов в молодежной организации «Дома юношества» (литературного кружка) в Рязани. Эту способность делать доклады и читать лекции я рассматриваю как врожденный талант, если хотите, наследственный и, может быть, зависящий от особенностей склада психики. Интересно, что отец мой не вдавался в политику и не был, как я знаю, активен в период революции 1905 года. Но он чувствовал прогресс естествознания и говорил о нем, как видно, страстно и искренне. Я тоже не умею делать докладов на политические темы, но по вопросам физики готов «болтать без конца», лишь бы были слушатели. Долго я увлекался чтением систематических лекций в ВУЗах. Брался читать даже трудные самому (в смысле методическом) курсы, как то: теоретическую механику, теорию электромагнитного поля, теорию атома, оптику и… даже историю физики. Интересно, что я «расходился», главным образом, в маленькой аудитории на 10–20 человек и терялся в массовой аудитории, где я «не различал людей». Это было мне очень трудно. Фразеология и содержательность! Для меня чтение лекций и докладов было спортом. Должно быть, я был бы незаурядным присяжным адвокатом или проповедником… Я готов был читать на любую тему. Ведь это указывает на способность духа, а не интерес к содержанию. Но и такие люди нужны, они привлекают интерес к определенным направлениям. Недаром я увлек целый ряд людей на поприще физики. И это мое главное предназначение.

Я рос вялым анемичным ребенком, и только иногда во мне проявлялась часто беспричинная смешливость, доводящая буквально до слез. Из всех видов чтения я больше всего любил читать «смешные рассказы». Лейкин, Мясницкий, Чехов и Марк Твен были моими любимыми писателями. Любил Диккенса. В компании однолеток я дурачился и кривлялся. Подростком я стал часто читать серьезные книги, многое не понимая. Здесь сперва чувствовалось влияние матери, которая много говорила о моем отце. От него остались книги по дарвинизму и его микроскоп (огромную свою библиотеку отец завещал гимназии). Мать научила меня обращаться с микроскопом и познакомила с приемами собирания коллекций насекомых. Я стал было читать Уоллеса «Дарвинизм», читал в отрывках книгу Фабра о насекомых, Ганике и других авторов. Но читал отрывочно. Уже в 12–13 лет гонялся за бабочками по лугам и полям близ Рязани и «переживал», если крылышко у препарированной бабочки сломалось или отлетела ножка у кузнечика. Но боялся больших жуков. Препарировал гусениц. Потом с годами это увлечение прошло, и я погрузился в недра физического кабинета.

В период с 14 до 18 лет чувствовал два сильных увлечения: физика и музыка, а также литература. Я помню, что под влиянием отчима я мечтал быть священником. Все мы мальчишками чем-нибудь увлекались.

М. Г. Смольянинова

Семейный корабль

Мой дед, Алексей Николаевич Смольянинов, родился в 1879 году в Спасском уезде Рязанской губернии, в имении Никольское. Он был потомком древнего российского рода, восходящего к XVI веку, к эпохе Ивана Грозного. В Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона о нашем роде сообщается следующее: «Смольяниновы — дворянский род, происходящий, по преданию, от боярина и воеводы Владимира Семеновича Заболоцкого, бежавшего в 1563 г. в Литву от преследований Иоанна Грозного и получившего от короля польского имение Смольяны. Сын его Савва вернулся на родину. Дети Андрей, Савва и Кузьма, записаны в 1638 г. в числе детей боярских по Старорязанскому стану. Из представителей Смольяниновых Павел Андреевич и Николай Дмитриевич отличились в войне 1812 г. Константин Николаевич Смольянинов (ум. в 1872) — автор “Истории Одессы” (Одесса, 1852). Род Смольяниновых записан в родословные книги губерний Екатеринославской, Костромской и Рязанской».