Святослав Рыбас - Генерал Кутепов
Против кого хотят бороться германские националисты? Против капитала Антанты или против русского народа? С кем они хотят объединиться? С русскими рабочими и крестьянами для совместного свержения ига антантовского капитала или с капиталом Антанты для порабощения немецкого и русского народов?.. Если патриотические круги Германии не решаются сделать дело большинства народа своим делом и создать таким образом фронт против антантовского и германского капитала, тогда путь Шлагетера был дорогой в ничто".
Это была сенсационная речь, полная политического расчета и лишенная каких бы то ни было сантиментов. Москве нужен был союзник. Этим все и объяснялось. Отношение интернационалистов к внутренним русским задачам было по-прежнему жестоким и утилитарным.
Но был еще один парадокс. Русское Зарубежье, явно стремившееся к идее национальной государственности и культуры, было враждебно национал-большевикам.
И национал-большевики были враждебны ему.
В этой европейской необъявленной войне Русскому Зарубежью история отводила роль антантовской "пятой колонны". Насколько эта роль отвечала русскому национальному чувству? Большинство эмигрантов были не вольны в нем. Поэтому они были в известном смысле беззащитны, как дети, когда речь заходила об интересах России. Им были недостижимы манипуляции, подобно радековской.
Когда Троцкий на XII съезде компартии заявил о евразийстве, даже не заявил, а отозвался с некоторым намеком на понимание, то Зарубежье восприняло это как большую надежду.
"Россию, - сказал Троцкий, - теперь некоторая часть заштатной интеллигенции называет Евразией... Как хотите, это в точку попадает... И Москва наша искони была евразийской, то есть имела с одной стороны архиевропейский характер, даже с намеком на американизм, и в то же время несла на себе черты чисто азиатские".
Шла великая игра. Национальные традиции и чувства рассматривались в ней как сильнейшее оружие. Сталин же обрушился на "великорусский шовинизм", проникший в партийные учреждения и "бродящий по всем углам нашей федерации".
Зиновьев вторил ему: "Сейчас поднимает голову великорусский шовинизм", - призвал выжигать опасность каленым жезлом.
Вот так и распределялись силы, и запутывались узлы и завязки будущих трагедией. А в Париже, Белграде, Софии, Праге, Берлине русские смотрели на Москву, ожидая скорого воскрешения своей родины. И Москва манила их "Трестом", зная, что на этот манок они непременно пойдут.
Снова евразийцы. Российский Общевоинский Союз - РОВС. "Племянники" Кутепова. С каждым днем ожидания Россия погружается все глубже. Саморазоблачение "Треста". Поражение Кутепова в борьбе с ГПУ
Несмотря на тайную войну Коминтерна с ее социальной романтикой и кровавыми методами, история двигалась по накатанной геополитической колее. Две мощнейшие континентальные державы, Россия и Германия, обескровленные войной, тянулись друг к другу, словно воскрешая старый союз прошлого века, причинивший столько хлопот атлантическим странам. Случайно в этой зоне взаимного притяжения оказались коминтерновцы, но не случайно - белые эмигранты, "евразийцы".
Еще во время Гражданской войны проницательные русские политики поняли, что союзники стремятся превратить Россию в колонию и исключить из числа великих держав мира. Борьба с коммунизмом под иностранными флагами завершилась Крымским исходом и Галлиполийским сидением. Белая армия оказалась на распутье.
Офицеры старой закалки особо не раздумывали над тем, что произойдет, если армия не сменит ориентиры. Более молодые склонялись к мысли, что в результате победы белых и иностранных интервентов Россия окажется разгромленной.
Савицкий позже сделал такой прогноз: "Русская культура была бы оттеснена к границам Великороссии. Но даже на территории нынешней РСФСР ей наносили бы удары в спину сепаратизмы типа казанско-татарского, башкирского и т. д., которым интервенты несомненно оказывали бы самое горячее покровительство. Не говорим уже о юго-восточных окраинах РСФСР, вроде Казахстана и Киргизии, которые были бы просто потеряны для России. Весьма вероятно, что и на исконных русских территориях была бы сделана, в этом случае, попытка превратить русский язык и культуру в язык и культуру "второго сорта"..."
Эти строки написаны в тридцатые годы, однако они точно отражают взгляды "евразийцев" и в более ранний период.
Савицкий явно выступает против атлантистской геополитики, и его мысли вполне созвучны сегодняшней российской смуте, означенной шествием сепаратистов. Но, - предостерегает нас давно покинувший земные пределы философ, - Советский Союз является очередным этапом в эволюции русского государства. Следующий этап может родиться только из него самого. Если конец ему придет извне, это будет конец и русского государства.
Впрочем, исторические аналогии, связанные с распадом СССР и неустойчивостью России, находят в евразийском наследии много любопытного. Через его призму судьба российского государства выглядит в двадцатые годы даже более устойчивой, чем ныне. И все-таки: "Пока мир остается таким, каким он есть - именно "военные силы", именно армия, красная или иная - есть последний довод в этих вопросах".
Это - ответ Савицкого, это мост, на противоположной стороне которого стояли агенты ГПУ на фоне церковных куполов. Неспроста он говорил, что судьба страны важнее судьбы режима. Россия - выше любой идеологии. Но что делать, если это мост для одиночек и в конце его - смерть?
Цель одна: вернуться в Россию под флагом государственности, а уж потом переходить к смене красного флага. Они ничего не боятся. Фашизм для них одно из течений леворадикального социализма.
Муссолини был социалистом, Радек был социалистом, но эта идеология выдыхается. Революция неизбежно сменится эволюцией, и тогда проржавевшие обручи большевизма рассыплются.
Но спасение не придет с запада!
"Я хотел бы напомнить, что и в эпоху "великой разрухи" русской начала XVII века был момент, когда национальные расчеты строились на вмешательстве иноземной силы: это было в 1610 году, когда польского королевича Владислава избрали на Московский стол, и польские войска шли "восстанавливать порядок" в ставшей добычей "воров" и голытьбы России. Но слишком скоро обнаружилось, что эти-то чужеземные носители государственности и порядка в гораздо большей мере, чем анархическая бунтарская масса, - и суть главная помеха подлинно-национальному оздоровлению охваченного смутою государства... Эта сторона дела обычно ускользает от внимания из-за мечтательного убеждения, что Европа себя будет защищать, вмешиваясь в русские дела, что ей самой опасна большевистская зараза..."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});