М. Колесникова - Рихард Зорге

Риббентроп разругался с японским послом Того. Переговоры о заключении военного союза прерваны.

Зорге облегченно вздохнул. Отт вел себя на Вильгельмштрассе молодцом. Он привез целую кучу ценных сведений. Оказывается, теперь мы можем даже влиять в некоторых вопросах на политику германского государства…

Через Клаузена Бранко передает записку: Мияги получил от своего друга достоверные сведения… (Зорге догадывается: этот друг – Одзаки.) Очень важные сведения: японцы, стараясь поднять свой пошатнувшийся престиж среди западных держав, готовят военную провокацию в районе озера Хасан, вынашивают планы захватить часть советской территории в Приморье, окружить Владивосток.

Тут уже Зорге не мог больше оставаться в больнице. Опираясь на трость, доплелся до машины и приказал везти себя в посольство.

Военные действия у Хасана начались 29 июля 1938 года, но еще задолго до этого советское командование, предупрежденное Рихардом Зорге о готовящейся провокации, начало переброску в район озера Хасан частей 1-й Отдельной Краснознаменной армии.

Западная пресса открыто толкала Японию на большую войну. «Япония может воспользоваться этим случаем для ограничения ее действий в Центральном Китае… Настоящий японо-русский инцидент может автоматически вылиться в необъявленную войну», – подсказывала «Нью- Йорк таймс». Риббентроп забыл ссору с послом Того и стал ратовать за германо-японский военный союз.

Но к 11 августа наступило отрезвление: японские войска были наголову разбиты, выброшены с территории Советского Приморья.

Не лучше шли дела в Китае. Коноэ надеялся поставить Китай на колени, захватив Ханькоу. Но установить «новый порядок» в Восточной Азии не удалось. Китайцы отказались от капитуляции и продолжали борьбу.

Все выходило так, как и предвидел советник Одзаки. Почему бы этого мудрого человека не сделать официальным советником?

Осуществить намерение принцу не удалось: потерпев поражение на всех фронтах международной политики, кабинет Коноэ вынужден был уйти в отставку.

Так обстояли дела на Дальнем Востоке.

А в Европе назревали события, смысл которых хорошо понимал Зорге. 30 сентября Гитлер выполз из «коричневого дома» в Мюнхене – в этот день правящие круги Англии и Франции выдали фашистской Германии Чехословакию. Мюнхенский сговор расчистил нацистам путь ко второй мировой войне. И хотя срок пребывания Зорге в Японии согласно договоренности с Урицким кончился, Рихард 7 октября написал в Центр:

«Пока не беспокойтесь о нас здесь. Хотя нам здешние края крайне надоели, хотя мы устали и измождены, мы все же остаемся все теми же упорными и решительными парнями, как и раньше, полными твердой решимости выполнить те задачи, которые на нас возложены великим делом».

Он отдавал себе ясный отчет в том, что его место сейчас в Токио – и нигде больше. Ибо не было, не существовало в природе человека, который смог бы заменить его в настоящее время здесь, на самом оживленном перекрестке международной политики; он проник в сокровенный уголок фашистского логова – в германское посольство, даже мог направлять действия посла по нужному руслу, оказывать влияние на германо-японские отношения, узнавать о замыслах Гитлера и его приспешников. Нет, никто не мог заменить Зорге. Все личное должно отойти на второй план…

А что сказать Кате, как объяснить?..

«Дорогая Катя!

Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести его.

Однако я до сих пор здесь. Я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Мне не остается ничего более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и что все-таки есть перспектива осуществить нашу пятилетней давности мечту: наконец получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю. Ее неосуществимость является полностью моей виной, или, вернее, виной обстоятельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи.

Между тем миновали короткая весна и жаркое, изнуряющее лето, которые очень тяжело переносятся, особенно при постоянно напряженной работе. И совершенно очевидно, при такой неудаче, которая у меня была.

Со мной произошел несчастный случай, несколько месяцев после которого я лежал в больнице. Однако теперь уже все в порядке, и я снова работаю по-прежнему.

Правда, красивее я не стал. Прибавилось несколько шрамов, и значительно уменьшилось количество зубов. На смену придут вставные. Все это результат падения с мотоцикла. Так что когда я вернусь домой, то большой красоты ты не увидишь. Я сейчас скорее похожу на ободранного рыцаря-разбойника. Кроме пяти ран от времен войны, я имею кучу поломанных костей и шрамов.

Бедная, Катя, подумай обо всем этом получше. Хорошо, что я вновь могу над этим шутить, несколько месяцев тому назад я не мог и этого.

Ты ни разу не писала, получила ли мои подарки. Вообще уже скоро год, как я от тебя ничего не слыхал.

Что ты делаешь? Где теперь работаешь?

Возможно, ты теперь уже крупный директор, который наймет меня к себе на фабрику, в крайнем случае мальчиком-рассыльным? Ну ладно, уж там посмотрим.

Будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания».

Когда Бранко спрашивал у Зорге, как тот успевает писать статьи для многочисленных немецких газет и журналов, Рихард, смеясь, отвечал: «Я их стряпаю по рецепту Лессинга: половиной головы».

Он, разумеется, шутил. Журналистская работа требовала от него подчас предельного напряжения всех умственных сил. Ведь он осознанно стремился «подняться над уровнем среднего немецкого корреспондента». Но одного стремления мало. Он был талантливым журналистом, и в Германии не без оснований признавали его лучшим корреспондентом по Японии.

Зорге – журналист… Лучший корреспондент по Японии… Почему его статьи о стране Ямато сразу же привлекли внимание не только читающей публики, подписчиков «Франкфуртер цайтунг», но и высокопоставленных чиновников «третьего рейха»? Эти статьи тщательно изучались на Вильгельмштрассе и считались надежнейшим источником информации о внутреннем положении Японии.

И тут мы подходим к секрету журналистского мастерства Зорге. Прежде всего на его статьях лежит печать высокой культуры мышления, они насыщены фактами, идеями и аргументами; изложив факты и мнения, журналист Зорге, прежде чем сделать вывод, старается установить различие между фактами и мнениями и делает это ненавязчиво, ему свойственна, если можно так выразиться, «мягкая» манера письма. Он не репортер, он мыслитель, аналитик, политический комментатор, он производит реалистический учет всех обстоятельств японской действительности, если даже речь идет о таких неприятных вещах для японского правительства, как предполагаемая смена кабинета, рост дороговизны в стране, неудачи японской армии в Китае, провал военной авантюры у озера Хасан.