Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды

«Не льстите себе – подойдите ближе…» – перевел я однажды надпись в общественном сортире в одной из европейских столиц. Может, если уж быть до конца честным, разница была в «обретенных приобретениях» – я лично, в отличие от абсолютного большинства переехавших на Запад, не получил ничего такого, чего бы уже не имел или сегодня не мог иметь дома. Разве что не столь уж важный теперь второй паспорт. А утратил вместе с психологически важным статусом, свое дело, неотделимое не просто от родного языка, но и места в профессиональном круге.

Совершенная мною ошибка со временем представлялась все более очевидной. И чем дальше, тем сильнее мучил драматизм ситуации, порожденный сознательным «обрубанием концов». Когда я делал это, нервно избавляясь, скажем, от прекрасной московской квартиры и дорогих сердцу вещей, которые было невозможно захватить с собою, мне казалось, что таким образом я обеспечиваю некую однозначность ситуации, лишая самого себя возможности отступления. Я не учел только одного – своего характера…

Сделав кое-какие телодвижения и получив в качестве первой реакции телефонный звонок из Москвы с предложением заняться для начала сопровождением небольших туристических групп по Западной Европе, я был искренне рад и такой востребованности…

Мы договорились о следующем порядке сотрудничества. Еще из Германии я бронирую по своей кредитной карте в конкретном аэропорту комфортабельный микроавтобус или хороший легковой автомобиль – в зависимости от числа прилетающих клиентов. Затем, к обусловленному времени приезжаю на поезде в Амстердам, Брюссель или какой-либо иной европейский город, где встречаю прилетевшую группу или семью, и затем, выполняя одновременно обязанности водителя и гида, показываю людям то, что они хотели. Бюро бронирует для меня отель с завтраком и ужином, возмещает все текущие расходы. Хотя работа эта оказалась физически не очень легкой и требовала серьезной информационной подготовки, гонорар за каждые сутки составлял сто долларов, что в то время казалось суммой, в общем, компенсирующей затраченные усилия. По крайней мере, я на какое-то время был «при деле».

Если речь шла о путешествии по Бенилюксу, то, разместившись в Zonneland, после встречного коктейля мы с гостями планировали предстоящую неделю. Когда у приехавших хватало еще сил после дороги, мы ехали в близлежащий городок Роозендааль, гуляли по его улочкам, знакомясь с жизнью провинциальной Голландии. На следующее утро, пораньше мы выезжали в любимый мною Амстердам; я рассказывал о городе, потом, оставив машину на стоянке в самом центре, вел народ в музей мадам Тюссо. Мы плавали по воде на катерах с панорамным остеклением, позволяющим увидеть снизу узкие улочки непохожего не на один другой города велосипедов, заглядывали в квартал Красных Фонарей, по желанию, можно было посетить музей секса неподалеку от главного вокзала. К ужину «усталые, но довольные» все возвращались в свой отель. Следующий день был посвящен путешествию в Роттердам, знакомству с городом-портом, посещению торгового центра плюс несколько часов отдыха в местном центре водных развлечений «Тропикана». Доходила очередь и до голландской столицы Гааги, где мы заглядывали в Королевскую картинную галерею, любовались дворцом Королевы.

В середине недели, выезжая из нашего отеля, мы поворачивали уже в другую сторону и ехали в Бельгию, в Брюссель. Еще при въезде в «столицу Европы», я обращал внимание всех на так хорошо знакомую по телерепортажам железную скульптуру за невысоким забором Штаб-квартиры НАТО, посмотрев город, мы добирались на окраину в знаменитый парк рядом с Атомиумом «Европа в миниатюре», всегда вызывающий море эмоций. В Антверпене заходили в дом-музей Рубенса; в Брюгге, катаясь на лодках по средневековым каналам, лакомились знаменитыми бельгийским сладостями. Наконец, в предпоследний день мы совершали самый дальний марш-бросок – ехали в государство Люксембург. Еще сутки после возвращения оставались гостям на свободное время и я, доставив их потом из отеля обратно в аэропорт и сдав прокатный автомобиль, с чувством выполненного долга возвращался на скоростном экспрессе в свою Баварию.

Людям, очевидно, нравились мои рассказы о городах и местах, где мы бывали. Я говорил о том, на что не всегда успевает обратить внимание просто турист – например, о принципиальной разнице в менталитете, скажем, немцев и голландцев. Если первые непременно каждый вечер опускают жалюзи на окнах, стараясь оградить свой маленький мир от чужих, то в Голландии, напротив, устраиваясь где-нибудь в гостиной перед телевизором, жалюзи поднимают, и иногда трудно отличить, таким образом, первый этаж частного семейного дома от холла уютного отеля. Надо сказать, что тогда большое впечатление на еще не избалованных российских туристов производила сама открытость Западной Европы, позволяющая, даже не замечая того, переезжать из одной страны в другую. Сидя за рулем, я обращал внимание, что европейцы давно уже не говорят – еду в Италию или Швецию, а замечают лишь – еду в Рим или Стокгольм, и предлагал иногда заключить пари на бутылку вина за ужином на то, что кто-то из туристов сможет точно определить момент пересечения госграницы. После этого оставалось только, возвращаясь в отель, выбирать не магистральную дорогу, где сохранились неиспользуемые уже рудименты, вроде заброшенного здания таможни, табличек или недействующих шлагбаумов, а обычное шоссе, и выигрыш был обеспечен. Моя подсказка, что, к примеру, возвращаясь из Бельгии легко определить, что ты уже на голландской территории, просто вглядываясь в морды попадающихся на обочине ухоженных коров – как только придет осознание, что они начинают выглядеть явно симпатичнее встреченных на улицах женщин – значит, граница позади, – помогала не всегда.

Турбюро, с которым я сотрудничал, было, как я понял, дочерней фирмой московского «Элком-банка», и потому приезжавшие люди, так или иначе, оказывались связаны некими взаимоотношениями с этим банком. Попадались клиенты, из разговора с которыми можно было понять, что путешествие это не стоило им ни гроша и стало своеобразной благодарностью коммерческого учреждения, – вероятно, вместо банального денежного подношения.

Однажды меня попросили провести на легковом автомобиле программу по Европе для двух дам. Как оказалось, одна из них была действующей мэршей крупного подмосковного города, кажется, Долгопрудного, а вторая – ее личной помощницей. Причем для первой, чью шею наискось разделял глубокий свежий шрам, поездка эта, по-видимому, была формой некой реабилитации от банка после перенесенного ею покушения.

С первых минут встречи в аэропорту дама эта попыталась вести себя со мною так, как будто я был приставлен к ней личным шофером, которому надлежало беспрекословно исполнять любой каприз властной хозяйки. Поначалу это меня веселило, но уже к концу первого дня стало надоедать. Не желая подводить своих московских работодателей, я, тем не менее, внятно объяснил гостье, что если она немедленно не сменит тон и не воспримет ситуацию адекватно, то дальше ей придется путешествовать самостоятельно, лишь в обществе своей подруги.