Владислав Карнацевич - 10 гениев войны

Не получив явных доказательств того, что Жанна впала в ересь, суд решил добыть их искусственно. К ней временно был подсажен провокатор, разговор которого с доверившейся ему Девой подслушивали Кошон и секретари в соседней комнате. В один не очень прекрасный день к Жанне в камеру явилось несколько священников, срочно потребовавших ответа на вопрос, подчиняется ли она «воинствующей церкви». Руанская пленница была в недоумении: что такое воинствующая церковь, она не знала. Наконец, через несколько дней она осторожно заявила: «Я пришла к королю Франции от Бога, Девы Марии, святых рая и всепобеждающей небесной церкви. Я действовала по их повелению. И на суд этой церкви я передаю все свои добрые дела – прошлые и будущие. Что до подчинения церкви воинствующей, то я ничего не могу сказать». В делах «святой войны» Жанна вообще была очень щепетильна и уже не раз подчеркивала, что воюет под непосредственным контролем небес, без посредников. В общем, это «отречение» и хотели получить святоши. Под «воинствующей церковью» подразумевалась церковь земная во главе с папой и кардиналами.

Суд приступил к составлению обвинительного документа. Он состоял из 70 статей и был написан д’Эстиве и де Курселем. Обвинение было оглашено в два приема – 27 и 28 марта. Дева Жанна обвинялась в том, что она была «колдуньей, чародейкой, идолопоклонницей, лжепророчицей, заклинательницей злых духов, осквернительницей святынь, смутьянкой, раскольницей и еретичкой». Она «предавалась черной магии, злоумышляла против единства церкви, богохульствовала, проливала потоки крови, обольщала государей и народы, требовала, чтобы ей воздавали божественные почести». В документе указывалось огромное количество прегрешений Жанны – все равно всплыла вроде уже отброшенная судом мандрагора, вымышленная дружба в детстве с проститутками и ведьмами, попытка соблазнить того самого юношу, которому отказала юная Жанна, скупка предметов роскоши, подлог меча в церкви и прочая, и прочая… Оказалось, что мэтры перехитрили сами себя. Обвиняемая стойко защищалась, и на второй день Кошону уже было ясно, что безмерно раздутый документ д’Эстиве никуда не годится. Слишком много бессмысленных и ненужных обвинений попытался использовать в своей работе автор. Епископ Бове дал указание подготовить новое заключение, в котором сосредоточиться на основных пунктах: отказ от подчинения воинствующей церкви, дьявольские голоса, ношение мужской одежды. Кроме того, необходимо было избавиться от слишком очевидных политических пунктов, в которых Жанна обвинялась, собственно, в деятельности против англичан. Новое заключение готовил Никола Миди.

Документ Миди содержал уже лишь 12 статей. Здесь остались «голоса» и «видения», злосчастное Дерево фей, мужской костюм, непослушание родителям, попытка самоубийства, уверенность в спасении своей души, отказ подчиняться «воинствующей церкви». Сей документ разослали экспертам с просьбой дать заключение: можно ли на основании подобных обвинений вынести приговор по делу веры? Конечно, подавляющее большинство «экспертов» в этом нисколько не сомневались, а некоторые даже удивлялись, зачем собирали столько свидетельств, если одно желание навредить англичанам уже прямо указывает на дьявольские козни.

Суд вступил в следующую стадию. Жанну начали уговаривать отречься от своих грехов. В это время она тяжело заболела. Естественная смерть «Лотарингской ведьмы» в планы англичан никак не входила. Поэтому комендант граф Уорвик приставил к ней лучших врачей. Они выходили Орлеанскую деву, продлив ей жизнь на месяц. В зале суда от нее опять потребовали отречения от грехов. «Мне нечего вам сказать. Когда я увижу костер, то и тогда повторю лишь то, что уже говорила», – таков был ответ Девы Жанны. То же она повторила 9 мая, когда ей показали орудия пыток. 23 мая в распоряжении трибунала было определение Парижского университета, совпадавшее с мнением большинства экспертов. Жанна опять отказалась отречься. Председатель трибунала объявил слушание дела оконченным. Вынесение приговора было назначено на следующий день. А утром был разыгран очередной спектакль. Жанну вывезли на кладбище аббатства Сент-Уэн, где в присутствии массы горожан поставили на помост. Перед ней стояла тележка палача, проповедь жутким голосом начал читать пламенный оратор, специально приглашенный Кошоном, странствующий священник Эрар. Трижды он просил Деву отречься от грехов, и трижды она отказывалась это сделать. Кошон начал зачитывать приговор. Согласно ему, церковь передавала осужденную в руки светской власти, что было равносильно смертному приговору, хотя священники и просили земных владык «обойтись без повреждения членов». Сожжение члены не повреждало, а уничтожало… Наконец Жанна прервала эту трагическую речь и закричала, что примет все, что постановили судьи и церковь. Тут же ее заставили произнести вслед за протоколом слова покаяния. Кошон поменял смертный, по сути, приговор на пожизненное заключение, церковное отлучение с «еретички» сняли. До сих пор не ясно, в чем именно покаялась народная героиня. Очевидцы на реабилитационном процессе вспоминали, что она произнесла не более шести строк, в то время как официальный документ с перечнем всяческих мерзостей и грехов, от которых отреклась Жанна, содержит полсотни строчек убористого шрифта. Снова уловка мэтра Кошона? Совершенно ясно только то, что девушка отреклась от голосов и обещала не носить больше мужской костюм.

Судилище, однако, на этом не закончилось. Англичане не собирались оставлять в живых символ всей борьбы французов. «Не тревожьтесь, сэр. Мы ее снова поймаем», – сказал Пьер Кошон Уорвику, и он знал, о чем говорил. Дело в том, что если бы Жанна нарушила свои обещания, ее следовало практически немедленно казнить уже без проволочек. Сразу же после представления на кладбище Сент-Уэн началась следующая серия. Жанне обещали поместить ее в женскую тюрьму, но не выполнили обещание – отвезли на старое место в замок Бувре, опять заковали в кандалы, обрили голову, одели в женское платье. 28 мая Кошон уже обнаружил пленницу в мужском костюме. Этот эпизод по-разному толкуется историками. Одни считают, что епископ специально нарушил свое обещание, понимая, что гордая девушка обязательно выкинет что-нибудь в таком роде. Очень распространена версия, что Жанну вынудили переодеться охранники по наущению своих начальников. Они отобрали у нее женское платье, и ей для того, чтобы выйти и справить естественную нужду, пришлось надеть то, что подкинули солдаты. Принимая эту гипотезу, не все исследователи едины во мнении – был ли в курсе сам Кошон, не стало ли это для него неприятным сюрпризом. Кстати, сама Жанна вроде бы сказала епископу, что надела мужской костюм, потому что ее обманули. Более того, Дева усугубила свою вину, рассказав, что опять общалась со святыми, которые скорбят о ее предательстве, и добавив, что проклинает себя за отречение. Это был последний допрос Жанны д’Арк. Этим же вечером трибунал принял решение о передаче подсудимой светским властям. Кошон распорядился доставить Деву на площадь Старого рынка утром следующего дня. 30 мая 1431 года, в среду на рассвете, за Жанной пришли. Она исповедалась и причастилась. По улицам ее везли в повозке, закрыв лицо специальным колпаком. На площади был сложен костер. Несколько сот солдат городского гарнизона стояли между местом казни и толпой, английские власти приказали забить ставнями все окна, выходящие на площадь. Никола Миди прочел проповедь, а Кошон опять торжественно передал Жанну в руки светской власти: «…Мы решаем и объявляем, что ты, Жанна, должна быть отторжена от единства церкви и отсечена от ее тела, как вредный член, могущий заразить другие члены, и что ты должна быть передана светской власти…» Затем он опять официально попросил англичан избавить «преступницу» от смерти и повреждения членов и сошел с помоста. Жанну подвели теперь уже к королевскому судье. Тот должен зачитать смертный приговор, но вместо этого, видя нетерпение англичан, машет рукой палачу: «Исполняйте свой долг!» Грубейшее нарушение процедуры. Жанна д’Арк так и не была приговорена к смерти никакой судебной инстанцией! Но ее все же сожгли. Костер догорел около 16 часов. Палач по велению властей разгреб дрова и показал далеко стоящей толпе обугленные останки. Пепел и кости Жанны бросили в Сену. Рассказывали, что сердце Орлеанской девы не сгорело.