Джеффри Робертс - Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны»

Но в Москве больше прислушивались к мнению Хрущева, и, выступая перед Верховным Советом 4 августа, Булганин говорил: «Также нельзя забывать, что оба эти государства имеют различный экономический и общественный строй. В Германской Демократической Республике рабочие и их союзники… находятся у власти, встав на путь социалистического строительства, полностью уверенные в правоте избранного пути. Неудивительно, почему народ Германской Демократической Республики заявляет, что не может подвергать опасности достижения, которых они добились за это время»84. Подобные настроения заметны и в подготовленном МИДом проекте обращения к правительствам стран народной демократии по поводу итогов Женевской встречи, где заявлялось, что решение германского вопроса должно осуществляться не за счет социалистических завоеваний ГДР, а на сближение двух немецких государств уйдет десять лет. Там же сказано, что ни в коем случае нельзя соглашаться на интеграцию объединенной Германии в НАТО в обмен на западные гарантии советской безопасности85.

Хрущевское ужесточение советской линии по германскому вопросу означало, что теперь остается мало надежды на какую-нибудь сделку с Западом по поводу коллективной безопасности. Во время подготовки к Женевской конференции министров иностранных дел перед Молотовым и сотрудниками МИД стояла дилемма: как поддержать переговоры с Западом о европейской коллективной безопасности и одновременно отвечать на давление со стороны хрущевского лагеря о поддержке дальнейшей интеграции ГДР в социалистический блок.

МИД решил эту задачу, придумав свежий политический ход: он предложил Восточной и Западной Германии образовать германскую конфедерацию, нацеленную на реализацию сближения двух стран и подготовку почвы для будущего объединения. Представляя этот проект Молотову от имени группы разработчиков (куда входили Громыко и Пушкин), Семенов 8 октября сказал: «По нашему мнению, вопрос о формировании германской конфедерации является принципиально новой задачей, и желательно обменяться мнениями с руководящими товарищами, прежде чем представлять проект Президиуму. Мы же со своей стороны считаем, что поскольку при создании Германской конфедерации полностью сохраняются суверенитет ГДР и ФРГ, такое предложение отвечает как задаче укрепления ГДР в качестве суверенного государства, так и задаче сохранения в наших руках знамени единства Германии»86.

В отдельном документе сотрудники МИДа подробно расписали роль задуманной конфедерации: она будет создана на условиях, о которых договорятся ГДР и ФРГ, в ней будет избираться совещательная ассамблея и общегерманские институты для координации политической линии, и она будет способствовать сотрудничеству двух немецких государств и переговорам о соглашении, которое приведет к воссоединению страны в качестве миролюбивого, демократического государства и проведет общегерманские выборы87. Президиум не принял это предложение, и в итоговом проекте инструкций для делегации присутствовало примечательное изменение: параграф с идеей о германской конфедерации был изъят, а на его месте шел следующий пункт: «В рассмотрении германского вопроса на конференции делегация должна отталкиваться от того факта, что в настоящих условиях фундаментальная задача в отношении германского вопроса заключается в консолидации общественной системы, которая складывается в ГДР, а также укрепление внешнеполитических позиций ГДР как суверенного государства. В связи с этим необходимо давать отпор всем попыткам трех западных держав решить вопрос за счет ГДР и ее социалистических завоеваний»88.

Как видно из этой директивы, тенденция встать на курс двух Германий, при котором приоритетом станет укрепление ГДР как участницы социалистического лагеря, сложилась в четкую политическую позицию. Но Молотов так и не отказался от мысли о возможности решить путем переговоров германский вопрос, увязав его с соглашением о европейской коллективной безопасности, а во время Женевской конференции министров иностранных дел он совершил свой последний рывок, стремясь убедить советское руководство встать на более примирительную линию в общении с западными державами.

Более успешным стал другой аспект подготовки МИДа к встрече: совершенствование концепции о поэтапном достижении европейской коллективной безопасности. Сначала делегация должна была представить первоначальный советский проект, а если Запад откажется от всеобъемлющего пакта, то Молотов предложит договор о безопасности для меньшей группы стран – скорее всего только для четырех сверхдержав и двух Германий. В предложении не будет устанавливаться временной лимит для ликвидации существующих объединений, таких как НАТО и Варшавский договор. Кроме того, СССР был готов обсудить создание контролируемых военных зон в Центральной Европе, включая обе Германии. И еще советской делегации поручили поднять прошлые проекты о контроле над вооружением и сокращении ядерного арсенала89.

Встав на эту куда более гибкую позицию в отношении европейской безопасности, Советы фактически вышли на путь сближения с западными странами, которые готовили предложения, выходившие за рамки их старой концепции гарантий о безопасности. Советские пропаганда и агитация имели успех, и на западные правительства нажимало общественное мнение; особенно росла популярность идеи общеевропейской коллективной безопасности. В результате анализа данных, полученных в социологических опросах, который подготовили для администрации Эйзенхауэра вскоре после Женевской встречи, напрашивался вывод, что результаты «породили тревожные сомнения о будущем НАТО». Самые интересные ответы были получены на такой вопрос: «Допустим, будет высказано предложение о том, что НАТО будет заменено на некую систему безопасности, куда войдут как США и СССР, так и другие европейские страны. Одобрите ли вы такой проект или вы предпочитаете нынешние мероприятия по западноевропейской обороне?» В ответ 38% опрошенных из Англии, Франции, Италии и Западной Германии заявили, что им больше понравится новая система, всего 19% высказались в пользу НАТО, и у 43% не было четкого мнения. Количество людей, считающих, что США и СССР должны вместе вывести свои войска из Европы, было еще больше. И еще больший процент поддерживающих общеевропейскую безопасность и вывод войск встретился среди «верхних социально-экономических групп». «С точки зрения общественного мнения НАТО на самом деле кажется весьма уязвимым, – делал вывод анализ. – Как минимум, нам кажется, что население Западной Европы сейчас хочет рассмотреть механизмы обеспечения безопасности, альтернативные НАТО»90.