Жак Эрс - Марко Поло

Рассказы о гигантах, описание острова Тапробана (Цейлона) уже было в труде, озаглавленном «Mappemonde» и посвященном графу Роберу де Дре ученым по имени Пьер, автором «Жизни святого Евстафия», многих назидательных стихов («Воздержание души и тела», например) и псевдоисторических трудов, таких как «Путешествие Карла Великого в Иерусалим»; это человек, который, помимо всего прочего, сочинил «Бести-арий» по просьбе Филиппа де Дре, епископа Бове (1175–1217), прославившегося своей великой любознательностью и своими приключениями в Святой земле.

В более близкие им времена наши авторы «Описания» могли найти других чудовищного вида животных и очень интересные сведения о диких и домашних животных Индии в бесконечной поэме из 6 600 стихов «Образ Мира» («Image du Monde»), написанной где-то в 1200-х годах на лотарингском диалекте одним или двумя учеными — Госсуином и Готье из Меца. Она имела такой успех, что вскоре пришлось добавить к новой рукописи более 4 000 стихов.

Но, по общему мнению, энциклопедией и справочником в тот момент, когда оба наших пленника беседовали в-Генуе, была знаменитая книга Брюнетто Латинского. Его «Книга о Сокровище», называвшаяся еще «О происхождении всевозможных вещей», была посвящена некоему французскому другу, покровителю, оставшемуся неизвестным, и имела вскоре огромный успех. Она была немедленно переведена на тосканский, и до наших дней сохранились прекрасные рукописи, украшенные миниатюрами, сделанными немного позднее, чем сам текст. Карл V хранил в своей библиотеке в Лувре несколько экземпляров этой книги.

Отсюда изобилие всякого рода вымыслов о чудесах Индии, описания фантастических животных — таких, например, как василиск. Но, однако, уже «Сокровище» — не что иное как компиляция, и это признавал Брюнетто: «Ведь я говорил, что эта книга является порождением не только моего бедного воображения или чистой науки; она словно мед, собранный с различных цветов». Заметно, что автор находился под влиянием Плиния, святого Амвросия, Исидора Севильского, либо ознакомившись с их творениями непосредственно либо (скорее всего) воспользовавшись первой компиляцией, «Faites de Romains» («Деяния римлян»), которая появилась во Франции во времена правления Людовика II.

Таким образом, на протяжении почти двух веков на Западе, а точнее, во Франции и в Англии распространялись, удовлетворяя запросы любопытствующих, многочисленные энциклопедические издания, которые пытались продолжить или переписать наследие великих философов и ученых древности. Это был первый акт гуманизма: необыкновенный расцвет, массовое издание дидактических трактатов, энциклопедий, даже словарей, которые прежде всего опирались на авторитеты и традиции и которые ни в малейшей степени не стремились опровергнуть или поставить под со-мнение их истинность. Это касается, прежде всего, небылиц и рассказов о чудесах, составляющих основной культурный багаж. Коллективное сознание было таково, что поиски научной истины прекрасно сочетались с верой в чудеса. Они будоражат фантазию, их без конца изображают рассказчики и художники. Киноцефалы — люди с головой собаки — изображены на тимпане[11] церкви в Везеле, а синапод — человек с одной огромной ногой — на тимпане собора в Сансе. Можно встретить изображения уродцев, монстров или просто необычных людей даже среди фигурок, которые украшают географические карты, например, на карте собора в Херефорде, которая датируется теми же годами, что и путешествие семьи Поло.

Авторы «Описания мира» — ни Марко, ни тем более Рустичелло — не могли освободиться от влияния этих культурных традиций и обмануть ожидания своих будущих читателей. Безусловно, перед ними стоял новый и трудный выбор. Они, без сомнения, желали представить на суд читателей другую версию чудес мира, которая была бы богаче, полнее других. Однако они прекрасно знали законы жанра. Впервые с античных времен они располагали источниками новой информации, отличающимися от привычных компиляций из греческих и римских авторов. Так, они смогли почерпнуть сведения, с одной стороны, из наблюдений Марко, сделанных во время его путешествий по многочисленным провинциям Китая, а с другой стороны — из восточных легенд: сочинений арабских, китайских, персидских авторов, которые Марко, безусловно, знал и использовал. Отдать предпочтение традиции или уступить желанию отличиться, предложив читателю никем еще не изданные рассказы? Над этим стоило подумать.

Мудрый Марко не пренебрег ни тем, ни другим. Когда он описывал (правда, вскользь) большой остров Мадагаскар, он прибавил совершенно новую сказку о страшной птице Рух, которая может унести слона в своих когтях: в индийской мифологии — это птица Гаруда, о которой рассказывали персидские и арабские авторы и которую Ибн Баттута, великий путешественник, видел в Китайских морях. С другой стороны, рассказ о добыче алмазов в глубоких ущельях Индии при помощи кусочков мяса для приманки хищных птиц уже известен. Он полностью приводится в записках о путешествии монголов в Персию, сделанных Лу Ю, китайским чиновником, сопровождавшим армию.

В книге Марко Поло есть его собственные наблюдения, взятые из жизни, коренным образом меняющие представления, крепко засевшие в сознании людей его эпохи.

Говоря о Суматре, которую он называет Средняя Ява, Марко прекрасно описывает носорогов и говорит, что этот «единорог» ни капельки не похож на то, что он представлял себе по рассказам и картинам: у животного щетина быка и ноги слона, на лбу большое белое пятно, и, во всяком случае, «это страшное на вид животное не похоже на то животное, которое питается плотью девственниц». Окончательная редакция полностью противоречит общепринятой фантастической картине. Дело в том, что наш рассказчик, как говорит он сам, провел пять месяцев на этом большом острове…

То же самое он говорит о шахтах, в которых добывают асбест, и о саламандрах, которые якобы водятся в этих шахтах. Процесс добычи асбеста он подробно описывает, а о саламандре говорит, что это — совсем не животное, каким его представляют, ибо ни одно животное не может жить в огне. Он даже сам успел поработать в такой шахте с помощью одного турка, который уже три года жил в этой стране и добывал для своего господина саламандру — вещество, которое залегает в жилах. «Когда до него докопаются, наломают его, его растирают, и оно становится похожим на растрепанные шерстяные нити; потом их моют, толкут в ступе. Потом из них ткут полотно, которое закаляют в огне, и становится оно бело, как снег».

«Такова сущность саламандры, другие описания — глупость и вымысел», — говорит Марко.

Вполне возможно, что Марко приходилось отстаивать какое-либо утверждение, опираясь на личные наблюдения, в то время как Рустичелло, приверженец традиции, безапелляционно ссылался на общепринятое мнение. Таким образом, можно ухватить перипетии сотрудничества двух авторов.