Александр Солдатенков - Адмиральские маршруты (или вспышки памяти и сведения со стороны)

О «непреодолимых» случайностях на флоте

В ходе взаимообеспечения боевой подготовки в восьмидесятых годах на ТОФ произошло несколько из ряда вон выходящих случаев столкновений всплывающих подводных лодок с противолодочными кораблями. Самым вопиющим из них было всплытие в 1977г. ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН) под сторожевым кораблём проекта 50 на Камчатке. Сторожевик, сломанный почти пополам, чудом остался наплаву и силами спасательной службы был отбуксирован в базу, но из-за деформации корпуса ремонту не подлежал и был списан. РПКСН отделался повреждениями противогидроакустического резинового покрытия. Для исключения даже попыток к таким происшествиям был разработан жесточайший перечень правил для надводных кораблей и подводных лодок, казалось бы, абсолютно исключающий подобное в дальнейшем. Корабли должны были после окончания работы с подводной лодкой пройти курсом 0,0° и занять северную кромку района боевой подготовки, исполнить стоп, не останавливая главных двигателей, включить эхолоты и подкильные ГАС и усилить визуальное наблюдение за надводной обстановкой и ближайшим подводным пространством. Подводные лодки в свою очередь должны пройти курсом 180°0 для сближения с южной кромкой района БП и на этом же курсе всплывать. При этом ПЛ должна была выпустить контрольно следовой патрон, выпустить воздушный пузырь из торпедного аппарата, работать ГАС на излучение, включить эхоледомер и навигационные ходовые огни и ещё что-то сделать. Но не таков наш флот, могучий и ужасный, чтобы выполнить все эти требования и всё равно создать аварийную ситуацию. В ходе боевой подготовки зимой 1981 года в районе залива Владимира одна из Совгаванских дизель-электрических подводных лодок проекта 613, не смотря на все эти меры предосторожности, всё-таки пыталась всплыть подо мной. Хорошо, что у меня на борту был командир бригады подводных лодок, иначе бы во всём обвинили нас. Уже после прибытия к северной кромке района БП и исполнения стопа сигнальщик доложил: «Справа 90°0 на дистанции 0,5 кабельтова (92 метра!) вижу ходовые огни всплывающей подводной лодки!». Хорошо, что волнение моря и утренние сумерки позволили разглядеть их хотя бы на такой дистанции. Командир бригады подводных лодок от этого доклада потерял дар речи и стал хватать воздух ртом. В нарушение всех требований Корабельного устава он ринулся к машинному телеграфу с попыткой дать задний ход (?). Этого нельзя было делать ни в коем случае, так как на задний ход у винтов приёмистость значительно слабее, чем на передний. Но комбриг этого и не обязан был знать. Пришлось, нарушая субординацию, грубо отбросить его оттуда и дать обеими машинами вперёд самый полный. Корабль рванул с места, набирая ход, а в это время в кильватерном следе корабля в тридцати метрах от кормы появилась рубка всплывающей подводной лодки! Комбриг в это время сидел на палубе сигнального мостика возле пеленгатора правого борта, держась за сердце. Но так как авария не состоялась, сердце отпустило, и для закрепления улучшения состояния я предложил ему стакан коньяка, который был с благодарностью выпит. Как со мной (капитан-лейтенантом) рассчитывался командир подводной лодки — не состоявшийся аварийщик (капитан второго ранга, между прочим), замнём для ясности.

Обеспечение КОИ боевой торпеды

Происходило это севернее з. Советская Гавань в начале лета 1981 года. Одна из дизельэлектрических подводных лодок вышла в атаку по приглубому скалистому мысу Боэна, как раз для исполнения КОИ (контрольно-огневых испытаний) боевой торпеды. И тут произошло то ради чего и выделяется корабль обеспечения: торпеда, не пройдя заданной дистанции, легла на грунт. Дальше в таких случаях начитается могучая поисковая операция с целью обнаружения и уничтожения этой самой торпеды, там ведь боеголовка у которой уже сняты все степени предохранения! Правда на этот случай на испытываемой торпеде устанавливается так называемый «стукач» — шум, которого можно запеленговать и тем самым свести к минимуму площадь поиска и последующего бомбометания. Но верхнее командование (в лице уже вам известного контр-адмирала Скворцова) решило всерьёз перестраховаться и приказало ждать подкрепление в количестве трёх СКР проекта 50. Я очень уважаю эти корабли, но по поисковой гидроакустической аппаратуре они с проектом 1124 даже рядом не стояли. Их прибытие (а они прибыли только к вечеру следующих суток) могло только увеличить численность поисковой группы, для убедительного доклада в штаб ТОФ о принятых мерах по поиску и уничтожению неисправной боевой торпеды. Недоверие адмиралов к новой технике продолжалось (это даже через восемь лет после ввода в состав кораблей первой линии головного корабля пр. 1124 на ТОФ!). Командир бригады ОВР капитан первого ранга Архонтов Геннадий Сергеевич (по кличке «генсек») был у меня на борту и мы силами офицеров корабля организовали некоторое подобие штаба по поиску затонувшей торпеды. Гидроакустические пеленги с СКРов очерчивали довольно большую площадь вероятного нахождения торпеды. На эту площадь не хватило бы всего запаса глубинных бомб, доставленных в район поиска дивизионом СКР. Мне с большим трудом удалось убедить комбрига разрешить поиск одним кораблём. МПК-155 по замкнутой кривой обошёл источник звука, производя шумопеленгование «стукача» каждые 10 градусов. Площадь вероятного местонахождения торпеды была уменьшена до площади накрытия одним залпом из 12 реактивных глубинных бомб из РБУ-6000. Но решение на применение РГБ-60 принято не было. Ночью бомбить торпеду не стали, а утром группа из трёх СКРов пошла на бомбёжку утонувшей торпеды кормовыми бомбосбрасывателями. Было сброшено 32 глубинных бомбы ББ-1, времён Великой Отечественной Войны. Было услышано 33 взрыва (один вроде бы сдвоенный). «Стукач» работать прекратил. Нас поощрили тем, что не наказали.

Это была уже третья крупная база флота, в которую мне довелось приводить новые корабли. И везде один и тот же психологический феномен: командование знает о возможностях новых кораблей понаслышке, читать технических документов не хочет, а спрашивать у подчинённых считает для себя зазорным. Отсюда и хроническое неверие в собственные новые возможности. Вера в противолодочные, противовоздушные и сторожевые возможности МПК пр. 1124 появилась только после отправки всех сторожевых кораблей проекта 50 на слом (а кому ещё теперь было верить?) и постепенного появления в штабах офицеров, прошедших службу на МПК пр. 1124.

В сентябре 2008 году телекомпания РТР показала в серии фильмов «Ударная сила» фильм «Стремительный «Альбатрос»», посвящённый МПК пр. 1124. Снят он был на основе сведений о повседневной деятельности кораблей проекта в составе Черноморского, Балтийского и Северного флотов. Деятельность Тихоокеанских «Альбатросов» не учитывалась. Но и в этом фильме истинные возможности корабля упомянуты лишь поверхностно. А построено было 90 кораблей, и это была одна из крупнейших кораблестроительных серий мирного времени! По приблизительным подсчётам через службу на МПК пр. 1124 за 20 лет прошли почти 200000 матросов, старшин, мичманов и офицеров.