Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко
Всё, хватит об этом! Возвращаемся к настоящим людям.
Глава 16
Время безвременья
Итак, летом 1985 года относительно Алексея Михайловича Козлова всё встало на свои места: подтвердилось, что было предательство, и выяснилось, кто именно оказался «кротом». Но если для «Дубравина» и «Веста», уже пострадавших из-за изменника, произошедшее имело весьма положительное значение – они были, скажем так, реабилитированы, и с них полностью сняли все подозрения, то для многих это стало трагедией или как минимум обернулось весьма серьёзными неприятностями. «Побег Гордиевского явился для всех полной неожиданностью. Несмотря на принятые меры по локализации его бегства в Англию, избежать значительных потерь не удалось. Из разных европейских стран были выдворены многочисленные сотрудники разведки, работавшие под дипломатическим прикрытием, а также “чистые” дипломаты и журналисты. Часть сотрудников ПГУ, так или иначе связанных с Гордиевским по службе, стали невыездными, а некоторых нелегалов пришлось срочно отозвать в Москву»[280].
Но всё-таки советская внешняя разведка продолжала действовать и добиваться очень серьёзных результатов. Но, к сожалению, государственная машина, расстроенная событиями последних лет, а также начинающейся «перестройкой», вскоре превратившейся в «катастройку», далеко не всегда воспринимала даже откровенные сигналы тревоги.
Один из таких сигналов поступил где-то в начале 1980-х годов, очевидно, в то время, когда «Дубравин» находился в тюрьме, а может быть даже, и несколько раньше.
Но прежде – несколько слов о предыстории произошедшего. Юрий Иванович Дроздов вспоминал: «Уже с начала 70-х годов Комитет госбезопасности беспокоило положение наших ядерных энергетических объектов – всё ли там в порядке, правильно ли мы идём в развитии ядерных установок, как обеспечивается их безопасность, не отстаём ли от других стран, совершенствующих ядерную энергетику. Решение ряда таких задач выпало и на долю нелегальной разведки»[281].
Далее Юрий Иванович пишет о весьма успешной работе одного нелегала, которого почему-то называет «БС» – ну и мы, соответственно, никак не можем называть его по-другому, ибо не знаем, как можно ещё. Зато нам известно, что этому «БС», с его шикарной профессиональной подготовкой (как уточнял Дроздов, им «в совершенстве было изучено два иностранных языка с таким редким профессиональным уклоном») и глубочайшими знаниями и опытом работы «по специальности», удалось устроиться на одну всемирно известную фирму, на объект повышенной секретности, в какой-то из стран Центральной Европы. Причём должность у него была отнюдь не рядовая, а потому, как начальнику определённого ранга, ему был положен отдельный кабинет. А в этом кабинете – бывает же такое счастье! – стоял ксерокс. Так что, когда куратор из Центра предложил «БС» миниатюрный фотоаппарат «Минокс», каким успешно пользуются все уважающие себя шпионы, тот отказался категорически, заявив, что это – прямая дорога в тюрьму. Разведчик поступал гораздо проще: делал лишнюю копию с каждого попадавшего ему в руки материала и преспокойно выносил эти копии в своём кейсе.
Владимир Александрович Крючков в своей книге подводит итог работы разведки – подчеркнём последние три слова и объясним это чуть позже: «Усилиями нелегальной разведки ещё за несколько лет до Чернобыльской аварии мы получили уникальный доступ к иностранным материалам по проектированию, строительству и эксплуатации атомных станций. Удалось вывезти несколько чемоданов документации по указанным проблемам»[282]. Действительно, те самые ксерокопии поместились в нескольких чемоданах, которые были переданы представителю нашей «легальной» резидентуры в той стране.
Всё вышесказанное звучит совершенно спокойно, как-то даже буднично, хотя на самом-то деле это было совсем не так, о чём и рассказывал Дроздов: «Беда пришла со стороны предателя, который имел косвенное отношение к делу “БС”. Нам пришлось свернуть его работу. “БС” не понимал, что заставляет Центр отзывать его, выражал своё недовольство, сопротивлялся, ведь непосредственно вокруг него пока ещё всё было спокойно, хотя его уже искали по косвенным признакам, названным предателем»[283].
Однако то, что получилось здесь, в России, можно назвать ещё более горьким предательством, потому как оно не было преднамеренным, а просто в сознании нашего народа нарастало то, что называется «пофигизмом», и прежний девиз «раньше думай о Родине, а потом о себе» воспринимался с большой-большой иронией. И в результате люди не делали того, что они должны, обязаны были делать в интересах своей страны. То есть реально предавали эти интересы – предавали свою Родину, нимало не задумываясь, что получается именно так.
Вот и здесь: ценнейший материал, с риском для жизни полученный разведчиком, хотя и был по достоинству оценён «учёными мужами» и высокопоставленными чиновниками в соответствующих структурах, но затем они использовали его исключительно в личных целях – для подготовки собственных диссертаций, которые в результате были написаны в кратчайшие сроки и успешно защищены.
В общем, разведка выполнила свою работу – но, как фактически получилось, вхолостую. Как бы «искусство ради искусства», хотя и за очень большие государственные средства, и ценой громадных усилий.
Между тем наиболее важной из полученного материала была информация по обеспечению безопасности атомных станций. По мнению зарубежных специалистов, её можно было достичь за счёт того, чтобы, в частности, размещать под землёй все опасные блоки и части станции. Соответственно, предлагались и другие меры, так что в итоге стоимость гарантии этой полной безопасности равнялась примерно 15 процентам общей стоимости станции.
Руководство КГБ пошло тогда на воистину беспрецедентный шаг: «БС», действующий нелегал, встретился с группой учёных, которым всё подробно объяснил. Однако «всесилие» Комитета, о котором тогда столько и с таким опасением говорилось в определённых кругах, оказалось сильно преувеличенным. Информация была принята к размышлению, вернее – к сведению, но вот в плане её реализации ничего сделано не было.
Да, здорово изменились времена! Хотя и раньше подобные ситуации уже случались, но разрешались они совершенно по-иному.
Помнится, в марте 1945 года, когда до окончания Великой Отечественной войны оставалось совсем чуть-чуть, руководитель внешней разведки комиссар госбезопасности 3-го ранга П.М. Фитин обратился с рапортом к наркому госбезопасности комиссару госбезопасности 1-го ранга В.Н. Меркулову[284]:
«За 3½ года нашими резидентурами в Нью-Йорке и Лондоне получены исключительной важности материалы, освещающие научную разработку проблемы урана-235, как нового мощного источника энергии для мирных и военных целей.
Эти материалы не только дают возможность следить за развитием научно-исследовательской мысли и инженерными работами, ведущимися в США, Англии и Канаде, но по своему объёму и характеру являются ценнейшим пособием для работников наших научно-исследовательских организаций и могут служить основой для постановки и развёртывания в нашей стране самостоятельных и больших работ в области проблемы использования атомной энергии. ‹…›
1) За 1944 год нами было передано 117 наименований работ, из которых на 86 работ до сих пор не получено никакого заключения, несмотря на неоднократные запросы с нашей стороны. ‹…›
2) По имеющимся у нас данным, вопросы конспирирования ведущихся работ Лаборатории № 2 находятся в не надлежащем состоянии. Многие сотрудники Академии наук, не имеющие прямого отношения к этой лаборатории, осведомлены о характере её работ и личном составе работающих в ней. ‹…›
[Конкретные предложения следуют далее под той же нумерацией, мы приводим лишь один пункт. – А.Б.]
2) В целях обеспечения строжайшей конспирации вокруг всех работ по программе урана добиться перенесения центра работ из Москвы в какой-либо изолированный район страны»[285].
И в результате, как следствие этого рапорта, на картах нашей Родины – правда, очень-очень секретных картах – вскоре появилось тринадцать «закрытых» городов, в которых и создавалось наше ядерное оружие. Поэтому испытание советской атомной бомбы 29 августа 1949 года явилось для всего «капиталистического мира» весьма неожиданным и очень неприятным сюрпризом. Что ж, тогдашнее руководство СССР жило интересами своей страны, своего народа.
