Николай Крылов - Сталинградский рубеж

Я почти все время оставался на КП. Тут было душно, смрадно. С неба валились тяжелые хлопья копоти. Люди вовсе забыли об отдыхе и сне. Иногда ветер дул так, что дым, поднимавшийся оттуда, где нефть еще не выгорела, закрывал решительно все вокруг. Хуже всего было, если в такой час вновь начинала прерываться связь с войсками.

- Так можно и фашиста не заметить, пока он не залезет к тебе в блиндаж... - невесело шутил Кузьма Акимович Гуров.

Облегчало положение лишь то, что бомбить этот участок берега гитлеровцы перестали: очевидно, уверились, что целей для их бомб здесь больше нет.

В общем, огненную осаду КП выдержал. Когда 5 октября к нам прибыл заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, в расположении командного пункта был уже наведен маломальский порядок. Правда, еще дымило мазутное "корыто" - открытый бетонный резервуар, устроенный в выемке берега на некотором расстоянии от баков. Что в "корыте" есть нефть, было известно и раньше, но хлынуть оттуда на КП она не могла. И дым от нее, не такой уж сильный, приносил даже известную пользу как дополнительное средство маскировки.

- А переносить отсюда командный пункт все-таки придется, - сказал, осмотревшись, Филипп Иванович. - За этим местом немцы будут следить и покоя вам тут не дадут.

Такого мнения были и мы. Командарм доложил, что помещение для КП уже подготовлено.

От Голикова, как всегда при посещениях им армии, узнали разные новости, касавшиеся фронта в целом.

После того как не удалось пробиться к Сталинграду с севера и соединиться с нами войскам, входившим теперь в состав Донского фронта, нас особенно интересовали действия южных соседей. Рассчитывать на скорое соединение с ними было еще трудно, но какую-то часть неприятельских сил, штурмовавших город, они оттягивали.

Голиков рассказал про контрудары 51-й и 57-й армий, которые за последние дни потеснили противника в нескольких десятках километров южнее Сталинграда, в районе озер Сарпа и Цаца. Вновь и вновь предпринимала контратаки своим правым флангом 64-я армия - ближайшая к нам с юга. Окажись более успешным ее последний удар в направлении Песчанки и Воропонова, нам сразу стало бы легче. Но преодолеть разделявшие нас километры пока не удавалось - не пришло время...

В полосе обороны 64-й армии находилась южная окраина Сталинграда Кировский район. Там, по словам Филиппа Ивановича, не было таких бомбежек и таких пожаров, как в нашей полосе, и рядом с фронтом, под вражеским огнем, могла продолжаться городская жизнь, похожая на ту, которую называли нормальной в осажденном Севастополе. Большую часть населения района, конечно, эвакуировали, но оставались на своих местах райком партии и райисполком, давала ток СталГРЭС (должно быть, гитлеровцы еще надеялись захватить ее неразрушенной), работали хлебозавод и некоторые другие предприятия, ремонтировались танки, речные корабли.

Отрадно было, что есть в Сталинграде район, где не все обращено в руины, где рабочие смены встают к станкам... Но заместитель командующего фронтом подчеркивал, да мы и сами это знали: та часть Сталинграда, владение которой определяет, кто владеет городом вообще, - здесь, в расположении нашей армии. Недаром только за последние десять дней сюда были переправлены'четыре дивизии.

- С боевым составом, за исключением танков, у вас теперь стало получше, не то что полмесяца назад, - говорил Голиков. - Главное сейчас - создать подлинно жесткую оборону, превратить в крепость каждый стоящий на линии фронта дом.

Вместе с тем от армии требовалась постоянная готовность к частным наступательным операциям.

Перспективами скорого изменения общей обстановки у Сталинграда Филипп Иванович не обнадеживал. Только когда речь зашла о том, что нашей армии стали слишком уж скупо отпускать артиллерийские снаряды, он, не сказав, правда, ничего определенного, дал понять: на это есть основания, и жалеть об этом в конечном счете не придется.

Голикова, как и нас самих, тревожило положение правого фланга армии, где до недавнего времени фронт был наиболее стабильным, а теперь бои, разгоревшиеся в заводских поселках, начинали перемещаться на территории заводов.

Я еще не сказал, что в первых числах октября мы потеряли Орловку. Контратаки, предпринятые в помощь группе полковника Андрюсенко, переросли в тяжелые встречные бои, в которых дал себя знать численный перевес противника. Предотвратить окружение группы Андрюсенко не удалось, причем отдельные ее части были отрезаны друг от друга. Прилетавшие из-за Волги У-2 сбрасывали им боеприпасы и продовольствие, но несколько сотен бойцов, зарывшихся в землю в долине речки Орловка и примыкающих к ней оврагах, не могли долго продержаться в сжимающемся вражеском кольце. В ту ночь, когда мы переходили на новый КП, орловской группе был передан по радио приказ прорываться из окружения.

К утру штаб группы и остатки одного из батальонов 115-й стрелковой бригады пробились на окраину поселка СТЗ. В последующие дни выходили к своим и другие подразделения. Их личный состав был влит в 124-ю бригаду Горохова.

Потом мне не раз встречались в показаниях пленных немцев признания исключительного упорства защитников орловского выступа. Овладение районом Орловки стоило Паулюсу по меньшей мере двух тысяч солдат, нескольких десятков танков. Своей стойкостью в неравных боях группа Андрюсенко на неделю с лишним задержала удары противника на северном участке заводского района - по поселку СТЗ и самому Тракторному. А за это время там прибавилось наших сил.

Именно для обороны Тракторного завода предназначалась 37-я гвардейская стрелковая дивизия. Приказом по фронту ее включили в нашу армию 2 октября, а переправляться она начала в ночь на 4-е. Мы получили еще одно соединение "крылатой", или "голубой", пехоты, сформированное из воздушнодесантников ("голубой" потому, что они продолжали носить петлицы своего прежнего рода войск). Правда, эта дивизия, как и 39-я гвардейская, прибывшая раньше, уже далеко не полностью состояла из бывших десантников. Она тоже воевала последние полтора месяца севернее Сталинграда.

Комдив 37-й Виктор Григорьевич Жолудев оказался рослым молодым генерал-майором. Орден Красного Знамени, крупный "инструкторский" значок парашютиста с запоминающейся цифрой "100" на подвеске и золотистая нашивка за тяжелое ранение на его полевой гимнастерке говорили сами за себя. В ночь нашей первой встречи он показался мне удалым и веселым. Тогда даже подумалось, что хмуриться ему, наверное, вообще не свойственно, как бы ни было трудно.

А трудной была уже сама переправа дивизии. Не обошлось без потерь, остро не хватало плавсредств. Насколько помню, сам Жолудев и его начальник штаба майор И. К. Брушко добирались до правого берега на рыбацкой лодке. А основной состав штадива к утру еще не прибыл. Задержалась также противотанковая артиллерия - ее не на что было погрузить.