Эвелин Левер - Мария-Антуанетта

Королева была на грани истерики. Позже она призналась мадам де Кампан, что ей стало страшно. Мария-Антуанетта прокручивала в голове разные мысли, что еще более пугало ее. Ведь если основным мотивом интриги было желание унизить королеву в глазах короля и всей Франции, кардинал будет продолжать настаивать на том, что у королевы есть это ожерелье.

Король и его министры от изумления не могли произнести ни слова. Барон де Бретель предложил арестовать кардинала. Король согласился. Приказ был отдан герцогу де Виллеруа, капитану придворной гвардии, — кардинал Людовик-Эдуар де Роан, принц-епископ Страсбурга, кардинал Франции должен быть взят под стражу. Дверь королевского кабинета распахнулась и барон де Бретель громко объявил: «Арестовать господина кардинала!». Никогда еще Виллеруа не приходилось выполнять столь ответственное задание. Бретель торжествовал. Королева чувствовала, что победила, но до сих пор содрогалась от возмущения и гнева. «Ни титул, ни пурпурная лента никогда не укроют преступника от правосудия, пусть об этом знают вся Франция и вся Европа», скажет она мадам де Кампан. В Зеркальной галерее царила полная тишина, все были ошарашены. История с ожерельем закончилась, но скандал только начинался. Ни король, ни королева, ни даже барон де Бретель не могли представить какой!

Роана окружил караул, испытывая вполне понятный ужас, он повернулся к стене, якобы поправить свои подвязки. Ловким движением извлек откуда-то клочок бумаги, нацарапал на нем несколько слов и незаметно отдал его своему слуге. Тот на повозке помчался в кардинальский дворец, передал записку Жоржелю, который поспешно сжег письма из маленького красного портфеля. К трем часам дня кардинал прибыл к себе в сопровождении графа д'Агу, помощника начальника королевской гвардии. Несмотря на инструкции, последний все же оставил заключенного на несколько минут одного. Так что Жоржелю хватило времени сообщить ему о том, что компрометирующие бумаги уничтожены. Через час прибыли барон де Бретель и лейтенант полиции Тиру де Кроен вместе с секретарем. Министр начал искать документы, подписанные Марпеи-Антуанеттой, все бумаги кардинала и Жоржеля были опечатаны. В тот же вечер кардиналу разрешили встретиться с родственниками. Принц де Субиз, его кузен, в тот же день явился к королю. Людовик XVI рассказал все, что знал. В семьях Роанов и Субизов царила полная паника. Было решено любой ценой спасти честь семьи. В половине двенадцатого ночи кардиналу сообщили, что завтра его поместят в Бастилию. Это была катастрофа.

Началось официальное расследование. Арестовали графиню де ла Мотт, игравшую роль посредника в этой истории, которая входила, судя по всему, в число ближайшего окружения кардинала. Из собственного дома 18 августа она была препровождена в Бастилию, в то время как ее муж спешно уехал в Англию. В тюрьму были отправлены также граф Калиостро и его жена.

Убежденный в виновности Роана, Бретель хотел, чтобы процесс начали немедленно, не дожидаясь результатов допросов и без нужных бумаг. Поскольку кардинал обвинил Бретеля, а заодно и Тиру де Кросна в чрезмерной личной предвзятости, Людовик XVI принял протест. На место Бретеля и де Кросна были назначены Вержен и маршал де Кастри. Процесс начался 17 или 18 августа. Из дневника маршала де Кастри мы можем самым подробным образом узнать, как это происходило. 19 августа Роан спросил министров, как ему следует теперь к ним относиться — как к друзьям или как к судьям. На что они ответили: как к министрам короля — и посоветовали ему говорить правду. Поскольку Роан очень беспокоился о том, что его слова могут быть неверно истолкованы, маршал де Кастри объявил ему, что показания будет записывать писарь — это явится основой дела. «Итак, протокол либо оправдает вас, либо обвинит. Следовательно, вы не сможете ни оправдать себя необоснованно, ни утаить правды». Исповедь Роана обоим министрам была очень мало похожа на обычные показания в судебных делах.

В сентябре 1781 года маркиза де Буленвильер из Саверна представила ему свою внучку, без приданого, но знатного происхождения. Обе заявляли, что были в родстве с Генрихом II и принадлежали к династии Валуа. После смерти бабки кардинал оказал помощь этой бесприданнице, которая вышла замуж за некоего графа де ла Мотта, однако по-прежнему жила в бедности. В марте 1784 года, переселившись в Париж, она нанесла визит кардиналу, чтобы отблагодарить его за доброту, которую он так часто проявлял. Дама знала о его положении при дворе и той немилости, которая ожидала его по возвращении из Вены, и, ссылаясь на то, что королева питала к ней дружескую симпатию, предложила кардиналу свою помощь. Заинтересовавшись этим предложением, кардинал стал все чаще и чаще принимать у себя мадам де ла Мотт, которая, не переставая, говорила о своих возможностях. Но Роану требовались доказательства.

«Я согласился, чтобы она устроила мне аудиенцию с королевой, во время которой я смог бы с ней поговорить. Обнадежив меня, она заявила, что королева подозревает за этим какую-то интригу, но тем не менее согласилась увидеться со мной на террасе в Версале вечером после ужина. В тот же самый день мадам де ла Мотт пришла сообщить, что королева хочет встретиться со мной в полночь на террасе. В назначенный час я увидел женщину в черном парике с веером в руках и решил, что это королева. Я сказал ей, что был счастлив видеть се в здравии и ее доброта служит доказательством того, что она перестала сердиться на меня. В ответ она сказала несколько слов и внезапно ушла, как я после объяснил себе, из-за того, что в двух шагах от нее появились граф и графиня д'Артуа. Больше я ее не видел.

Разумеется, я был мало доволен таким коротким разговором и, кроме того, королева по-прежнему не проявляла ко мне никакой благосклонности. Я высказал свои опасения мадам де ла Мотт. На что она ответила мне: „Надо подождать, и вы увидите“.

В тот день, когда она сказала мне это, я проходил через галерею и встретил королеву. Она была со мной настолько любезна, что даже господин Белзумс, с которым я шел, сказал мне: „Не знаю, почему думают, что королева к вам плохо относится — она очень благожелательно смотрела на вас“. На самом же деле это была лишь случайность, интрига молодой женщины, которая дала мне надежду на расположение Ее Величества».

Итак, кардинал был уверен, что в июле 1784 года в полночь в версальском парке он тайно встречался с королевой, и это свидание организовала мадам де ла Мотт. После уже кардинал ни в чем не мог отказать этой женщине. Через некоторое время она пришла попросить у него 5 000 ливров для персон, в которых заинтересована сама королева. Он поспешил дать ей эту сумму. В ноябре новая просьба: 100 000 ливров на те же нужды. Кардинал, счастливый оказать услугу королеве, выложил нужную сумму. А в январе 1785 года мадам де ла Мотт попросила его от имени королевы купить бриллиантовое ожерелье и добавила, что королева могла поручить столь деликатное дело только ему. Итак, он встретился с ювелирами, договорился о сделке, а она тем временем принесла ему письма, подписанные Марией-Антуанеттой.